Запомни мои губы

Леа недоуменно покосилась на подругу. Что может быть замечательного в том, что Пэтти привела сюда понравившегося ей мужчину и бросила его в толпе незнакомых людей? Но лукавый огонек в голубых глазах Пэтти неожиданно заставил Леа прозреть. Так вот в чем кроется причина невесть откуда взявшейся напористости Пэтти... Подруга привела этого парня не для себя, а для Леа... От внезапной догадки ее щеки заалели. Пожалуй, сейчас она почувствует себя смущенной не меньше, чем бедняга Питер. Нет, не почувствует, а уже почувствовала...

— Пэтти, — с трудом скрывая смущение, произнесла Леа, — ты не хочешь составить нам компанию, дорогая?

По медовому тону в голосе подруги Пэтти догадалась, что разоблачена, и тут же поспешила ретироваться.

— Нет, меня ждет Пинки. Я подошла... за сумочкой... припудрю носик и вернусь к нему. У нас вышел интересный разговор по поводу твоей идеи насчет «Центра диеты». Пинки в восторге и готов поддержать нас во всех начинаниях, — умаслила она Леа. — Так что один союзник у нас уже есть...

— Центр диеты? — Питер заинтересованно посмотрел на Леа. — Что это, если не секрет?

Пэтти, сама того не подозревая, совершила благое дело — предложила людям, еще не знающим ничего друг о друге, благодатную почву для беседы. И Питер незамедлительно этим воспользовался. Он прекрасно понимал, что ему не стоило задерживаться около столика, за которым сидела Леа, что ему не Нужно было любоваться зелеными глазами Леа, и чего уж совсем не стоило делать, так это разговаривать с Леа... Но все эти ошибки он уже совершил, а потому терять больше нечего. И Питер погрузился в хрустальный перезвон ее согласных и мерцающие переливы гласных, не в силах противостоять тем легким невидимым цепям, которыми так неожиданно сковала его эта женщина...

7

Утро выдалось поразительно лучистым и светлым, возможно оттого, что Леа впервые за долгое время обратила на него внимание. Еще несколько дней назад ей было совершенно наплевать, какая погода за окном, но сегодня... Да и проснулась она неожиданно рано даже без назойливого «просыпайся, Леа, нечего валяться» — стандартной фразы, которой ее будила Пэтти.

Значит, сегодня особенное утро... Только чем оно так уж отличается от остальных? Леа нагнулась над раковиной и, сплевывая пенящуюся пасту, думала о том, почему сегодня она чувствует в теле и на душе такую необыкновенную легкость. Прополоскав рот, она заглянула в зеркало. На нее смотрели светло-зеленые глаза, в которых не осталось и следа от недавнего безразличия к жизни.

Кажется, коварный план Пэтти сработал — Питер запал-таки в душу Леа. И не просто запал, а со вчерашнего вечера она ни о ком другом и думать не может... Леа стало немного стыдно за себя: она ведь еще не развелась с Ричи, а уже успела забыть о нем... Ричи, конечно, сам виноват в том, что случилось, но от себя Леа не могла ожидать ничего подобного. Она только вчера познакомилась с этим Питером, а уже вообразила себе бог знает что... И ничему-то жизнь ее не учит — после всего, что случилось, она ни на йоту не стала благоразумнее... Впрочем, так ли уж нужно ей это благоразумие? Пока она испытывала лишь смутное влечение к этому мужчине — сладкое, волнующее, но ни к чему не обязывающее ощущение. Сколько оно продлится — неизвестно, так что о благоразумии думать рано...

Питер оказался не только интересным собеседником, но и прекрасным слушателем. Леа было удивительно легко разговаривать с этим едва знакомым человеком — ни разу за весь вечер она не испытала того напряжения, которое зачастую возникает при первом знакомстве. Она не задумывалась ни над тем, о чем говорить, ни над тем, как говорить, ни о том, куда девать руки... А он внимательно слушал, и Леа казалось, что ему понятно и близко каждое слово, сказанное ею. Может быть, она ошибалась. Может быть, он всегда и со всеми был таким же внимательным... Но Леа очень хотелось верить, что это внимание было вызвано интересом к ней...

Ее желание осуществилось — она увидела улыбку на его лице, которое показалось ей вначале таким суровым. Не зря она так хотела заставить Питера улыбаться — улыбка полностью меняла его лицо. Она превращала холодного созерцателя в наивного ребенка, способного радоваться любой мелочи — солнечному зайчику или радуге после грозы... Улыбающийся Питер действительно напоминал большого ребенка: распахнутые сине-наивные глаза и такие неожиданно мягкие губы...

Леа тут же стряхнула с себя воспоминание о его улыбке. В глубине души оно отдалось странной сладковато-щемящей болью. Если так пойдет и дальше, она хорошенько задумается над тем, чтобы отменить их совместную поездку в Сонс-хилл, куда Питер захотел отправиться, увлеченный ее рассказом о проекте.