Запомни это число!

Они ожидали услышать что-нибудь заунывно-банальное, в гостях всякого народу перебывало, а бардовские песни – тоска смертная. Недаром Герман специализировался на блюзах, но то высший класс, что от парня ждать, который пальцы на гриф с трудом выставляет. Однако выпили, Борис забылся и, оставив смущение, вдруг ударил по струнам, словно гитара обыкновенная, и выдал энергичную вещь. Мотив простой, но текст вполне приличный, а главное – он увлекся сам, и заразил хозяев. Это все водка, конечно, со сцены так петь нельзя, а для дома лучше некуда! Под настроение хозяева хвалили в два голоса. Люся, чтобы привлечь внимание гостя, она не приложение к мужу, взялась рассуждать о живописи, сказала, что училась у известного на всю страну художника-ювелира и тот, между прочим, сделал ей предложение! Но она, тут Люся бросила взгляд на мужа, от заманчивой перспективы отказалась, закопала талант в семейные хлопоты и заботы, а вот гостю, пока он молодой и не женатый, конечно, надо дерзать! Герман только посмеивался.

– Твой Корнеев бездарь, эскизы у студентов ворует.

– Его изделия в Европе ценятся! – обиделась Люся. – Ты просто завидуешь. Деньги, признание, все есть у человека. А ты водку пьешь… – она вовремя спохватилась, чтобы не сказать: на халяву.

– Корнеев? – гость оживился. – А зовут как?

– Сергей Сергеевич.

– Точно, он, – гость передал гитару Герману. – Приятель моего отца, папа тоже художник. Может, знаете его? Ломов Юрий Павлович.

Люся подумала для вида, не вспомнила, но для приличия кивнула.

– Вроде слышала.

– Вообще-то папа не выставляется, вряд ли слышали. Художник-оформитель. Антиквариатом занимается, икон дома много! Родители развелись, я еще на горшок ходил…

Парень нравился все больше: и Герману, и Люсе, и даже общие знакомые нашлись, простоват, конечно, ну и что? Человек из народа. Раздался дверной звонок. Заявилась вчерашняя компания из трех человек, все без денег, и мгновенно уничтожили остатки спиртного. Борис вызвался сходить, встал и ушел, а когда вернулся, вызвал всеобщее восхищение. Пока отсутствовал, хозяева поведали компании, что-парень-то настоящий волшебник, спиртное покупает без денег! Гости не поверили, но, когда тот не подвел, изумление было настоящим. Окосевшая Люся откровенно флиртовала с Борисом, а тот отводил в смущении глаза на Германа, чем вызывал умиление. Впервые появился в доме, и разом заслужил всеобщую любовь и дружескую симпатию! Не так просто покорить богемную тусовку, пьянка продолжилась. Утром квартира напоминала поле брани. Там и сям лежали неподъемные тела, сраженные зеленым змием. Люся храпела на диване как королева, остальные – прямо на полу, где кого настигла последняя рюмка. Герман осоловело сидел за столом, невидящим взором уставившись в недопитую бутылку водки. Такого с ним еще не бывало, чтобы водка была, а пить не хотелось. Просто рука не поднималась! Борис разговаривал по телефону, наконец, положил трубку и сказал:

– Собирайся!

– Куда? – удивился Герман.

– Как куда. Забыл? Нас ждут, поехали. – Борис встал и, стараясь не наступать на пьяных поэтов, направился в прихожую. – Надо зарплату получить!

– Я не могу, честно, – Герман с трудом поднялся. Если кто другой, он бы провожать не стал, а тут надо! Такой парень. Всю ночь поил. Он кое-как повторил комнатный маршрут, огибая лабиринты тел.

– Герман! – укоризненно позвал Борис из коридора. – Я обещал, мы вместе приедем, ты что. Нехорошо. Нас ждут. Тебе, что, западло для афганцев спеть?

– Не западло, ты же сам видишь. Стоять не могу! – Герман поймал рукой стену, толкнул. Ему показалось, дом зашатался, как картонный. Такого не бывало с ним, чтобы так напиться. Ладонью он стены двигает, богатырь! Он тоже волшебник, но идти на улицу невозможно, факт. – Скажи, в другой раз!

– Ты обещал, Герман. Там фронтовики, афганцы. Ты что? Поехали.

– Не могу, – Герман боялся оторваться от стены.

– Притворяешься.

– Гадом буду! – поклялся Герман, проведя ногтем по горлу.

– Ладно! Давай гитару. Придется самому! Скажу, сам не мог, а гитара его. Иначе не поверят!

– Бери! – Герман обрадовался компромиссному решению вопроса.

Борис приоткрыл гитарный кофр, убедился, что гитара на месте, защелкнул замки.

– Спою пару песен, получу деньги, и назад! – Борис задержался перед трюмо. – Блин! Вид не очень. Стремно в полевом сарафане, с такой гитарой, в бухгалтерию заходить. Небритый! Герман, дай мне что-нибудь накинуть. Что можно одеть? – он рассматривал сложенную в коридоре одежду гостей.

Герман, придерживая рукой стену, кивнул на вешалку.

– Вон! Пуховик серый, это мой, – Это был фирменный пуховик, на подстежке, куплен совместными усилиями с тещей, специально для гастролей. – Аляска канадская!

Борис тут же немедленно облачился, взял гитару, посмотрелся в зеркало.

– Вот, братан! Другое дело. А то в летнем сарафане. Зима, не солидно. Герман! Слышишь меня? Я часа через два вернусь. Вы дома будете? Не уйдете?

– Дома, – Герман вскинул подбородок к потолку, и тут же уронил голову на грудь, мечтая об одном, как бы спать завалиться. Еще выпить рюмку, и пора на склад, скорей бы этот черт ушел!