Записки у изголовья (Полный вариант)

— Ну что вы! — возразил Таданобу. — Люди, связанные любовью, порою хвалят друг друга с большим жаром, чем если б они были просто знакомы. Тому немало примеров.

— Пусть себе, если им не совестно, — отвечала я. — А вот мне претит, когда кто-нибудь, мужчина или женщина, на все лады восхваляет того, с кем находится в любовной близости, и приходит в ярость, если услышит о них хоть единое слово порицания.

— От вас, видно, ничего не дождешься, — бросил мне Таданобу и страшно насмешил меня.

136. Однажды вечером То-но бэн Юкинари…

Однажды вечером То-но бэн Юкинари посетил апартаменты императрицы и до поздней ночи беседовал со мною.

— Завтра у императора День удаления от скверны и я тоже должен безвыходно оставаться во дворце. Нехорошо, если я появлюсь там уже за полночь, в час Быка[236], — с этими словами он покинул меня.

Рано утром мне принесли несколько листков тонкой бумаги, на какой пишут куродо в дворцовом ведомстве. Вот что я прочла:

«Наступило утро, но в сердце моем теснятся воспоминания о нашей встрече. Я надеялся всю ночь провести с вами в беседах о былом, но крик петуха помешал мне…»

Письмо было пространно и красноречиво.

Я ответила:

«Уж не тот ли обманный крик петуха[237], что глубокой ночью спас Мэнчан цзюня?»

Ответ Юкинари гласил:

«Предание повествует, что обманный крик петуха, будто бы возвестившего зарю, открыл заставу Ханьгу и помог Мэнчан цзюню бежать в последнюю минуту вместе с отрядом в три тысячи воинов, но что нам до той заставы? Перед нами „Застава встреч“».

Тогда я послала ему стихотворение:

Хоть всю ночь напролет
Подражай петушиному крику,
Легковерных найдешь,
Но «Застава встреч» никогда
Не откроет ворота обману.

Ответ пришел немедленно:

Пусть молчит петух,
Ни к чему лукавый обман
На «Заставе встреч».
Распахнув ворота свои,
Поджидает всю ночь любого.

Епископ Рюэн с низкими поклонами выпросил у меня первое стихотворное послание, а второе — с ответом Юкинари — взяла себе императрица.

Вот почему я не смогла одержать победы в этом поэтическом состязании, последнее слово о «Заставе встреч» осталось не за мной. Какая досада!

Увидев меня, Юкинари воскликнул:

— Ваше письмо прочитали все придворные…

— О, это доказывает, что вы и вправду влюблены в меня! Как не поделиться с людьми тем, что тебя радует! И наоборот, неприятные вещи незачем предавать широкой огласке. Ваше письмо я спрятала и не покажу никому на свете. Действовали мы по-разному, но намерения у нас были в равной степени хорошими.

— Как тонко вы все поняли и как разумно поступили! Обычная женщина стала бы всем и каждому показывать мое письмо, приговаривая: «Вот, посмотрите, до чего глупо и гадко!» Но вы не такая, — со смехом сказал Юкинари.

— Что вы, что вы! Я не сержусь на вас, напротив, весьма благодарна, ответила я.

— Как хорошо, что вы спрятали мое письмо! Если б все о нем узнали, я стал бы вам ненавистен. Позвольте мне и в будущем рассчитывать на вашу доброту.

Вскоре после этого я встретила второго начальника гвардии Цунэфуса.

— Знаете ли вы, какие хвалы пел вам господин Юкинари? Он рассказывал о той истории с письмами… Приятно, когда люди хвалят ту, которая дорога твоему сердцу, — говорил он с горячей искренностью.

— Выходит, я услышала сразу две радостных вести, во-первых, Юкинари лестно обо мне отзывается, а во-вторых, вы включили меня в число тех, кого любите, — сказала я.

— Странно! — ответил он. — Вы радуетесь, как новости, тому, что давно вам известно.

137. Темной безлунной ночью, в пятом месяце года…

Темной безлунной ночью, в пятом месяце года, вдруг раздались громкие голоса:

— Есть ли здесь фрейлины?

— Это звучит необычно! Выйди посмотреть, в чем дело, — приказала мне императрица.

— Кто там? Почему так оглушительно кричите? — спросила я.

В ответ молчание, но вдруг штора приподнялась и послышался шелест… Я увидела ветку бамбука «курэ̀»[238]!

— О, да здесь «этот господин»! — воскликнула я.

— Скорей, скорей, пойдем расскажем государю, — сказал один из тех, кто принес ветку. И они поспешили бегом: Бэн-тюдзё, сын министра церемониала, и компания молодых куродо шестого ранга. Остался только То-но бэн Юкинари.