Записки сумасшедшего следователя

А дальше – выглянувшие в окна жильцы дома, привлеченные звуками автоматных очередей, с изумлением наблюдали, как один автоматчик в упор расстрелял Хаммера, еще пару раз прошелся очередью по упавшему, в то время как двое других хладнокровно расстреляли машину с друзьями и охранником, после чего с достоинством и не торопясь покинули двор через разные арки. Похоже было, что машины ждали их с двух сторон огромного дома, на двух разных улицах, что еще раз свидетельствовало о размахе операции и ее тщательной подготовке.

То ли известие об устранении Хаммера (как уже было понятно – заказчика покушения на Валентина) так подействовало на Артамонова, то ли опера все-таки достучались до Саши, но в один прекрасный день он в коридоре РУОПа шепнул оперативнику, что за рулем сидел «Владик в кубе».

«Ну-ка, ну-ка, – сказали опера, – а поподробнее?» Еле слышным шепотом Саша поведал, что в тот день его вызвал «на стрелку» опер районного отделения милиции Владимир Владимирович Владимиров, которого называли еще «Владик в кубе», там были еще двое его знакомых, которым Влад дал покурить анаши, потом раздал оружие и сказал, что нужно пострелять в офисе. На темном «BMW» они подъехали к офису, а дальнейшее нам известно.

Еще Саша поведал, что с Владиком он познакомился несколько лет назад, когда со своим дружком Поросятиной пытался ограбить машину. Был задержан гражданами и препровожден в местное отделение, где ими занялся дежурный опер Владимиров. Видимо, дежурный опер Владимиров присматривал людей, которых можно использовать, и сразу понял, что эти-то могут ему пригодиться, поэтому материал о покушении на кражу уничтожил, стал опекать Сашу и Поросятину и даже подружился с ними домами.

К немалому удивлению оперативников, Саша Артамонов уже более громким голосом повторил все это следователю прокуратуры на допросе, в присутствии лучшего адвоката в городе, с которым неизвестный доброжелатель заключил соглашение на защиту Саши. Адвокат, слушая показания своего подзащитного, благостно кивал головой. Дальше – больше. Саша повторил все это еще раз, уже для видеозаписи его показаний, и заверил, что на очной ставке скажет все это в глаза Владимирову.

Правда, потом он шепотом сообщил оперативнику в коридоре, что он конечно, подтвердит свои показания на очной ставке с Владимировым, но только при одном условий: если Владимиров тоже будет арестован. «Поймите, – чуть не плакал он, – Владимиров страшный человек. Я не знаю, сколько всего за ним трупов, но не меньше восьми или девяти, и боюсь за свою семью. У него же руки по локоть в крови, он же ни перед чем не остановится. Пока я не увижу, что он „закрыт», я не скажу ни слова».

Сотрудники РУОПа честно доложили ситуацию следователю и попросили не проводить с Владимировым очную ставку, пока тот на свободе. «Конечно-конечно», – сказала следователь, вышла из РУОПа и тут же пошла в тюрьму вместе с Владимировым, где в присутствии того самого знаменитого адвоката Саша сходу отказался от своих показаний, поскольку хорошо видел, что Владик пришел на допрос не из камеры, а с улицы.

Вот в таком виде я получила дело в свое производство. Для работы по делу мне была придана бригада сотрудников РУОПа. Один из членов этой бригады при первой же встрече со мной заявил, что все прокуроры – взяточники, и я тоже не исключение. «Дело по таможне ведь вы расследовали, – сказал он, – и взятки по нему брали». Я никогда не расследовала никаких дел по таможне, о чем ему сразу сообщила. «А, ну значит, вы надзирали за Московским районом и брали взятки», – поправился он.

Я порылась в памяти. Нет, я никогда не надзирала за Московским районом. И очень расстроилась, пытаясь понять, почему же он считает меня взяточницей? И расстраивалась до тех пор, пока не поняла, что просто человек мерит всех по себе. Один из руоповцев мне задал такую задачу на сообразительность: «Сижу, читаю установку на бандита, а в установке добрая половина про коллегу, который в этот момент сидит напротив. Как ты думаешь, про кого бы это?» – «Про Лысухина», – уверенно ответила я и удостоилась похвалы за оперативную смекалку.

Второй член бригады – Женя Казанский – был мрачен и сосредоточен. Как-то он подошел ко мне в коридоре РУОПа, отвел в сторону и значительным шепотом сказал: «У тебя дело по убийству двоих „тамбовцев»? Я знаю, кто убил. – Выдержал эффектную паузу и продолжил: – Но я тебе не скажу. И вообще никому не скажу...» – «Милосердный Боже, а зачем ты в таком случае мне это сообщаешь?!» – «Чтоб знала», – был ответ. Я мысленно продолжила: «Чтоб знала, какой я крутой оперативник, какой серьезной информацией я располагаю, и в каких кругах я ее черпаю...» Короче, как говорил Куприн, видно сову по полету, добра молодца – по соплям. Но в общем и целом огромным количеством самой серьезной информации он действительно располагал, думать умел; руководство считало, что по своим оперативным способностям он один стоит целого отдела.