Записки совсем молодого инженера

Михаил Петрович геолог. Он идет сейчас по маршруту. Маршрут, как обычно, проложен по карте. Михаил Петрович время от времени сверяется с компасом, который на ремешке надет у него на руку. Ему двадцать восемь лет. Михаилу Петровичу доставляет удовольствие часто поглядывать на свой компас, пока еще лишь недавнюю его собственность, который он выменял за шерстяную рубашку, вместе со всеми его тремястами шестьюдесятью делениями и с добавочными подделениями, с румбами N, NNW, NW и т. д. Михаил Петрович женат. Жена зовет его, конечно, Миша. Только потому, что в партии есть более молодые ребята — совсем еще мальчишки, — сам начальник, а за ним и другие рабочие зовут его Михаил Петровичем. Он выполняет сейчас ответственное задание. Дома у него есть сын — годовалый парень. Михаил Петрович был рад, что на три месяца улетает «в поле». Семья, конечно, — это очень хорошо, знает он, но, прощаясь тогда с женой, он почувствовал, что вновь получает свободу. Да, думает Михаил Петрович, мужчине время от времени нужна свобода: умные женщины сами это понимают. Он очень ласково обнял на аэродроме жену, и до сих пор живет в нем волнующее ощущение, что все у них в семье хорошо и все, что он сделал до сих пор в жизни, закончилось хорошо, а сейчас опять начинается для него новый период: что-то долгожданное и счастливое. «На точке» они сидят не больше недели. Может быть, поэтому он до сих пор переживает свои воспоминания — пока еще прежние, городские, и недавние, те, что были в пути. Настроение у Михаила Петровича сейчас хорошее. Его смущают только две вещи. Первое — он не прошел медосмотр перед набором в партию и, передвинув бумаги, проскочил незаметно и вроде бы «незаконно»: с одной стороны, можно заработать выговор в личное дело, а с другой стороны, он пошел на такой риск, потому что замечал за собою, что зимой у него не раз билось плохо сердце — на той вечеринке, где он встречался с друзьями, он сильно выпил и помнит, что, кажется, совсем перестал дышать. Еще же он замечал у себя боль в животе в одном и том же месте. Второе — Михаил Петрович ясно видит, что начальник, послав его одного в стокилометровый маршрут, нарушил правила техники безопасности. Начальник только прикрывался словами об «ответственном задании» и о «молодом инженере, которому надо набираться опыта»: чтобы снести в соседнюю партию десятикилограммовый контейнер, большого ума не нужно. Михаил Петрович видел, правда, что действительно послать с ним было некого: все люди на работах — все были в разгоне. Сейчас он идет и несет вместе с запасом еды и водонепроницаемым спальным мешком свинцовую капсулу, внутри которой на стерженьке висит ампула с порошком бериллия в смеси с солью радия. Активность этого препарата 0,15 кюри. Активность, равную 37 миллиардам распадов в секунду, принимают за единицу радиоактивности и называют 1 кюри.

Между тем в тундре сейчас уже осень. Их вывезли довольно поздно, но так было все запланировано с самого начала. Ночи становятся темными.

Михаил Петрович понимает, что, конечно, не очень приятно держать у себя за спиной 0,15 кюри. Максимально допустимая единовременная доза облучения для здорового человека составляет 50 рентген, а если перевести это в кюри… нет, он не помнит сейчас, сколько здесь будет, если перевести… он забыл. С другой стороны, вокруг радия лежат свинец и парафин. Здесь чувствуешь себя так же, как в парашютном спорте: прыгать всегда страшно — всегда есть риск, что что-то случится. А прыгнешь — и сразу все встанет на место: летишь себе, раскачиваясь, и посвистываешь…

У Михаила Петровича хорошее настроение. Он сам, кажется, не знает, о чем он сейчас думает. Его согревает осеннее солнце в тундре. Михаил Петрович по-прежнему идет по маршруту. Он идет и насвистывает.

Эта капсула за спиной придает ему, кажется, совсем бодрое настроение. Чувствуешь себя почти весело: такое ощущение новизны бывает, скажем, когда говоришь по-английски на улице с иностранцем или сидишь в институтской столовой за одним столом с негром — негры бывают желтые, коричневые, синие, и, наверное, каждый из них князь или сын князя, каждый приехал из Африки; или, скажем, еще, когда знакомишься с девушкой, а сам знаешь, что дома тебя ждет жена. А вообще, что-то такое чувствуют, может быть, американские летчики, когда летят в патруль с атомными бомбами. Представить только: человек идет и несет в мешке за спиной атомную бомбу!..