Записки следопыта

Когда Япония оккупировала Маньчжурию, стала там создавать мощную сеть шпионажа для наблюдения за нашими приграничными районами. Особенно интересовала японцев лояльность здешних жителей. Японская разведка стремилась как можно подробнее исследовать положение дел в ближайших к ней районах Союза, и, по возможности, — общее состояние своего могучего соседа — крепнувшей державы, к которой она относилась все более враждебно. Чем ближе ко Второй мировой войне, тем более активизировался шпионаж. На русско-маньчжурской границе нашими пограничниками были задержаны тысячи лазутчиков. Почти все заставы на дальневосточной границе стали именными — в память о героях, самоотверженно охранявших родные рубежи.

Кто же они были, засланные Японией шпионы, успешно или не очень успешно действовавшие у нас в стране? Были это прежде всего русские. Печальный факт! С откровенной ненавистью относились к России бывшие ее сыновья, ставшие пасынками, — эмигранты, покинувшие родину в связи с революцией. Были среди засылавшихся к нам шпионов и просто предатели —»завербованные» из жителей нашего приграничья.

Одним из самых способных и активных агентов японской разведки был некто Березкин — сын кулака, вместе с отцом сбежавший за границу. Человек, лишившийся отечества, потерял в конце концов и имя: «Сергей Березкин» была его кличка.

Ожесточившийся, со сломанной жизнью, он всю энергию души обращал в изощренную месть: цель своего шпионского ремесла, в котором он становился все искуснее, Березкин понимал как разрушение страны, которую не хотел больше считать своей родиной. Он был крайне жесток к своим бывшим согражданам: если нужно было устранить свидетеля, он не останавливался ни перед чем. Березкин был у японцев агентом номер один. Его засылали к нам после самой тщательной подготовки; на самом высоком уровне прорабатывались операции, в которых он был главным участником.

Уже не раз этот агент безнаказанно переходил границу: в руках пограничников оказывались только его сообщники, лица второстепенные, которые не владели ключевой информацией, однако от них удалось узнать приметы Березкина. Был он сравнительно молод, невысокого роста, но крепкого сложения, со светлыми, почти белыми волосами. Исключительно сильный, выносливый, он отлично владел приемами рукопашного боя, холодным и огнестрельным оружием. К этому перечню необходимых для первоклассного шпиона качеств добавлялась смелость, проявлявшаяся как отчаянная дерзость, когда агент номер один уходил от преследования. Было также известно, что Березкин обладает быстрой реакцией, умеет мгновенно сориентироваться в любой обстановке, быстро бегает. Вот и не удавалось какое-то время пограничникам «угнаться» за таким нарушителем.

Березкин применил несколько неожиданных для нашей пограничной практики приемов. Не каждая розыскная собака могла взять его след, потому что он смазывал обувь особым составом. Он очень умело маскировался, ходил через границу, на разных ее участках, летом или поздней осенью, когда на сухой, равно как и на схваченной морозом земле почти не остается видимых следов. Имел при себе тщательно оформленные японской разведкой документы и, как выяснилось потом, неоднократно предъявлял их в пограничной полосе. При этом японский агент верно и четко отвечал на вопросы пограничников, отлично ориентируясь в нашем приграничье.

Он был родом отсюда, из дальневосточного края, — жили они прежде с отцом в одной из приграничных деревень. И сейчас на нашей территории, среди так называемого антисоветского элемента, Сергей Березкин имел своих людей, а через них — и более широкие связи. Он хорошо знал здешние места. Ему были известны даже фамилии должностных лиц района, горожан и колхозников.

Пограничники владели уже довольно большой информацией о Березкине, но он оставался неуловим. Никто из его подручных не знал точно, когда он объявится, где именно, в какое время. Опытный шпион никогда не переходил границу в одном и том же месте, не брал с собой попутчиков, не пользовался услугами проводников. К тем, кто помогал ему в сборе информации и к своим связным он являлся в последний момент и сразу же уходил за кордон — каждый раз в неожиданном, одному ему известном месте. Опасаясь работавших на границе следопытов с собаками, которые, как было ему хорошо известно, становились в своем деле все искуснее, Березкин, перейдя на нашу территорию там, где это меньше всего было возможно, старался быстрее уйти в наш тыл, затеряться где-нибудь в большом городе.

Японская разведка берегла своего испытанного агента и засылала его к нам в очередной раз после длительного перерыва, когда его появления здесь, как думали японцы, уже никто не ожидал.

Но мы, пограничники, Березкина ждали…