Записки санитара морга

– А вы… то есть ты, – поправился я. – Ты будешь заказчиком?

– Да, я… – устало вздохнул он, потерев ладонями лицо. – Плачу за работу я, все решаю я. Остальных не слушай, понял?

– Как скажешь, – ответил, разуваясь.

– Вот, держи эти, – сказал Сулейман, показывая на пляжные резиновые тапочки. Обуваясь, я заметил, что слово «адидас» написано на них с грамматической ошибкой.

Подхватив рюкзак с инструментами и раствором для Руслана, по узкому коридору двинулся за заказчиком в глубь квартиры.

С некоторым удивлением я заметил, что жилище главы чеченского клана не пестрело роскошью, а было скорее заурядным и походило на обычную московскую квартиру людей среднего достатка. И все же она отличалась от обычного малогабаритного жилья. Как отличается каждая квартира, таящая в своей глубине мертвеца, словно болезненную опухоль, от которой она стремится избавиться. Эта «двушка», спрятанная в тихом дворе в районе Лианозово, также несла на себе вязкую тяжелую печать горя. Но в отличие от остальных, что видел я раньше во время бальзамировок, здесь горе было спрятано от моего чуткого нюха, будто прижато в дальнем углу. Его отголоски сочились из-под дверей комнат прерывистым перешептыванием тех, кого я пока не видел. Не было слышно слез и причитаний, отчего горе походило на затаившегося зверя, ждущего возможности рывком вырваться на свободу. Помню, что от этого страшного реалистического ощущения мне постоянно хотелось обернуться. Лишь для того, чтобы не быть застигнутым врасплох, когда зверь станет метаться по скудным квадратным метрам, отражаясь от стен стонами и криками отчаяния. Но больше всего хотелось, чтобы это произошло после того, как я навсегда попрощаюсь с Сулейманом и его отцом.

– Я тебя сейчас познакомлю с братом отца, дядей моим. Его зовут Аслан Даутович, он хотел тебя видеть, – шепотом сказал заказчик, кивая в сторону кухни.

«Зачем это он меня видеть хотел?» – не без опаски подумал я, гоня от себя дурные предчувствия.

– Похоронами распоряжаюсь я, но дядя Аслан сейчас старший мужчина в доме. Хочет тебя видеть, – добавил Сулейман, словно отвечая на молчаливый вопрос, явно читающийся в моих глазах. Кивнув в ответ, хотя моего согласия никто и не спрашивал, пошел вслед за ним на кухню.

В центре ее обыденного банального интерьера стояла старомодная громоздкая табуретка, упершаяся грубыми квадратными ногами в бежевый линолеум, пытающийся выдавать себя за дерево. На ней сидел тот, кто хотел меня видеть. Он был пожилым сухощавым чеченцем, с белоснежной сединой коротко стриженных волос и такой же белой окладистой бородой. Его продолговатое серое лицо казалось безучастно равнодушным, словно он спал с открытыми глазами. На нем был мешковатый черный костюм и белая рубашка с расстегнутым воротом, на котором безжизненно болтался ослабленный галстук, на время потерявший хватку. В руках Аслан Даутович держал четки.

– Здравствуйте, – еле слышно поздоровался я, зайдя в тесную небольшую кухню. В первые мгновения старик будто не заметил меня, продолжая сидеть неподвижно, уперев взгляд куда-то далеко вперед. Секунду спустя он словно очнулся от тяжелого забытья, посмотрев сперва на меня, а затем на Сулеймана.

– Дядя Аслан, это Артём. Он будет делать для папы бальзамировку, – представил меня заказчик.

– А, понятно, – протянул тот, глядя на меня с внимательным прищуром. Акцент его был куда грубее, чем у Азамата. – Артём? – так переспросил он у самого себя, будто ждал Дмитрия или Алексея, но никак не Артёма. – Здравствуй, внучек, – неожиданно тепло поздоровался Аслан Даутович, и мне вдруг стало нестерпимо жалко его. – Все, что тебе будет нужно для работы, спрашивай у Сулеймана. Все получишь. Все, что надо.

– Спасибо, понял, – сдержанно ответил я, надеясь, что на этом наше знакомство закончится. Но спустя несколько секунд Аслан заговорил.

– Сделай все, как полагается, чтоб с Русланом ничего плохого уже не случилось, – попросил он меня, блеснув влажными от горя глазами.

– Да, конечно, – поторопился заверить я его. А старик продолжал, будто не слышал меня.

– Но резать Руслана нельзя! Ты меня понимаешь? – вдруг грозно спросил дед, моментально сменив тон. В его глазах заплясали холодные отблески власти.

– Да, я понял, – с готовностью согласился с этим невозможным ультиматумом, похолодев всем нутром. «Ну, вот и началось! Чего и боялся…» – угрожающе прозвучало в башке. Растерянно и беспомощно посмотрев на Сулеймана, я что есть сил старался понять, как он отреагирует на реплику своего дядьки.

– Дядя Аслан, не беспокойтесь, я сам за всем прослежу, – ответил тот, делая ситуацию еще более безнадежной.

– Хорошо, Сулейман, – со вздохом ответил глава семьи и добавил какую-то короткую фразу на чеченском. И племянник ответил ему на родном языке.

«О чем это они?! – испуганно подумал я, чувствуя, как мокнут ладони от выброса адреналина. – Дед ему, поди, сказал, что если что не так – пристрели этого сопляка у помойки. А тот ему в ответ, мол, у помойки нельзя, придется в лес везти».