Записки русского генерала

3-я Западная армия генерала Тормасова была около Брест-Литовского против корпуса саксонских войск в команде французского генерала Ренье, вступившего в границы наши совокупно с австрийскими войсками под начальством генерала князя Шварценберга, который находился еще в некотором расстоянии.

Отряд генерал-лейтенанта Эртеля, около четырнадцати тысяч человек, стоял в бездействии в Мозыре; слабое от него отделение у города Пинска. Проходя служение в должностях полицейских и в них достигнувши чина генерал-лейтенанта и других наград, он упражнял полицейские свои способности в утеснении жителей в окрестностях Мозыря.

Армия Молдавская под начальством адмирала Чичагова, по заключении мира с Оттоманскою Портою, начинала оставлять пределы Валахии, но дальний путь, ей предлежащий, отдалял ее на долгое время от содействия прочим армиям, и передовые ее войска едва еще приближались к Днестру.

Из Полоцка государь император отправился в Москву, сопровождаемый графом Аракчеевым, министром полиции генералом Балашовым и государственным секретарем Шишковым. При нем были генерал-адъютант князь Трубецкой и флигель-адъютант Чернышев. Все прочие, особе государя принадлежащие чиновники, остались при армии.

Остался и генерал Фуль с горьким в сердце чувством, что он не столько уже необходим государю, с отчаянием в душе, что лагерь при Дриссе найден бесполезным и усмотрены его недостатки. Ни раб-почитатель его, флигель-адъютант полковник, пруссак Вольцоген, ни генерал-адъютант граф Ожаровский, им в ремесле военном просвещаемый, не проповедовали его славы.

Умолкли мудрые его предложения продолжать отступление даже за Волгу; уже не внемлют благодетельным попечениям его о России. Судьба казнит неблагодарность вашу, россияне; вы не узрите берегов Волги! Не была предусматриваема необходимость отступления, но достоверное сведение об изумляющей многочисленности ополчений Наполеона определило отступление необходимым средством до некоторого времени.

Отъезд государя произвел на войска неприятное впечатление. Появляясь каждый день веселым и сохранявшим спокойную наружность, не только не было мысли об опасности, но никому не представлялись обстоятельства худыми, и каждый оживлялся его присутствием. Но оно не менее нужно было и внутри России. Надобно было унылый дух возбудить к бодрости или постепенно приуготовить к перенесению больших бедствий.

Москва, в сердце коей двести лет тишины и благоденствия, целый век величия и славы закрыли прежних несчастий глубокие раны, ожидала утешения. Москва! Когда встречала ты царя своего без восхищения? Где более являема была ему сынов его приверженность? Отъезд был необходим! Сетующу войску обещано скорое его возвращение, и все возвратилось к прежнему порядку, или, по крайней мере, не увеличился беспорядок.

При выступлении из Полоцка известно уже было, что неприятель в силах показался у Дисны и следовал вверх по левому берегу Двины. Арьергард графа Палена перешел уже на правый берег и защищал переправу до вечера того дня. 6-й корпус, и при нем одна дивизия от 4-го пехотного корпуса, занимали на ночлеге средину расстояния между арьергардом и армиею.

Следование армии продолжалось к Витебску. 6-й корпус в одном марше назади. Граф Пален, отправивши к армии довольно большое количество провианта, оставил берег Дисны. Неприятель, переправившись у Двины, на другой день начал преследование небольшими силами. В подкрепление графу Палену обращен кавалерийский корпус барона Корфа и несколько егерей. Много уже неприятельских войск усмотрено на левом берегу против Полоцка, но арьергард наш прошел благовременно сей пункт.

В Полоцке погрозил я кандалами комиссионеру 7-го класса Юзвицкому, который отправлялся с суммою денег уплатить за купленный будто им у евреев провиант на том берегу, где неприятель и откуда никто не помышлял перевезть его на нашу сторону, хотя в армии чувствуем уже был недостаток.

Благоразумны были распоряжения генерал-интенданта Канкрина, который во время пребывания армии в укрепленном лагере заготовил большое весьма количество печеного хлеба, но много из него принужден был оставить, потому что время отступления армии было не определено и невозможно было собрать средств, перевозке соразмерных.

В продолжение четырех дней в каждый день три тысячи человек нижних чинов, при полковнике и офицерах, снаряжаемы были для хлебопечения; причем соблюдался строгий порядок.

Генерал Канкрин, человек отлично умный, далек, однако же, той расторопности, которую люди ловкие в изворотах провиантской промышленности находят необходимою для искусного прикрытия казенного ущерба. Не решусь, однако же, предположить, чтобы могло укрыться от него, если кто другой отличается знанием сего ремесла, как и предузнать трудно, всегда ли он будет упреком для других.