Записки русского генерала

Единый удобный способ обороны есть война наступательная; пути для оной два: чрез Эриванскую область, имеющую крепости; чрез Карабах – землю гористую, но где лежит кратчайшая к Тавризу дорога. Но в случае совокупного персиян с турками действия война наступательная едва ли может иметь место.

Собственные земли, способы для обороны

Провинции: Шурагельская до последней войны имела жителей до тысячи семейств, теперь менее двухсот и бедных. Также разорена Бамбацкая и жители столько же в скудном состоянии. Казахская, Шамшадильская и Борчалинская населены татарами и весьма малым числом армян, хлебородны, скотоводство имеют изобильное, народ храбрый, воинственный, несколько раз нам изменивший, но его употребить можно с пользою.

В Елисаветпольском округе народ промышленный, к войне способность одинаковая, земля тучная.

Карабахское ханство опустошено нападениями персиян: уменьшилось население, изобиловавшее богатством. Почва земли чудесна плодородием. Народ воинственный и всегда с нашей стороны. Из сей земли со временем можно извлечь величайшие выгоды, не иначе, однако же, как введя наше управление.

Ханство Талышинское имеет с небольшим две тысячи семейств, и по тесноте места население мало умножаться может. Хлеба производится мало, ибо богатейшая часть оного уступлена Персии.

Единственным способом улучшения порочных и к обороне неудобных границ наших я поставил на вид приобретение от Персии ханств, лежащих до левого берега реки Аракса, кои первою войною должны быть отданы в руки наши, – или до того не будет твердой и покойной границы со стороны Персии.

Проживая в Тифлисе, собирал я, какие только возможно было, о Персии сведения, и время выезда моего с посольством приближалось. Чиновники, оное составляющие, все уже собрались. От сардаря Эриванского прислано было с вопросом, какие нужны были в пути приуготовления для удобнейшего следования посольства.

Между прочим получал я известия, отовсюду подтверждавшиеся, что в Персии большое приуготовление войск. Крепости исправляются починкою и строятся вновь. Не могли турки быть тому причиною, ибо Персия в наилучших была с ними отношениях, повсюду же совершенное было спокойствие, кроме Хорасанской области, подъявшей оружие для снискания независимости, но для оной не могли собираться войска близ границ наших.

В то же самое время прибыли турецкие войска и несколько пашей в Арзрум, закупаем был провиант в большом количестве, из Константинополя отправлен был в Анатолию парк полевой артиллерии.

Все, судя по наружности, имело вид, что персияне взаимно с турками скрывают какие-либо намерения.

Слышно мне было, что персияне готовы требовать с настоятельностию все присоединенные нами мусульманские провинции и Карабах непременно. В рассуждении турок уведомлял меня посланник наш в Константинополе барон Строгонов, что он встречает в негоциациях[163] своих многие затруднения и крайнее упорство со стороны оттоманского министерства, что он, проживши полгода, не имел еще у султана приемной аудиенции.

Обстоятельства сии заставили меня сделать императору представление, что отсутствие мое в Персии может иметь неприятные следствия, если точно скрывает она намерения неприязненные, в случае отказа удовлетворить требованиям ее о возвращении провинций, что могут меня, под благовидною наружностию переговоров, удержать у себя и между тем приближаются к границам нашим их войска.

Что в лице моем соединенные должности посла и главного в здешней стране начальника делают меня в глазах недоверчивого персидского правительства подозрительным; что таковым могут меня представить оному англичане, сильное влияние имеющие на политические дела Персии, которым не нравится сближение наше с сим государством.

Император, вняв благосклонно представлению моему, удостоверил доверенности избрать на место мое по собственному моему усмотрению генерала и отправить его в Персию. Присланы были бланкеты полномочия и другие нужные бумаги.

В продолжение переписки с Петербургом рассеялись подозрения мои насчет прибытия войск турецких в Анатолию сообщенными мне от барона Строгонова сведениями, что Порта, узнав о намерении Трапезондского паши сделаться независимым, войска сии против него посылает. Довольно большое число их для того, вероятно, назначено было, чтобы удержать в повиновении прочих пашей, чтобы они не последовали его примеру.

В Персию отправленный от меня коллежский советник Мазарович[164], человек особенно ловкий и одаренный проницательностию, был хорошо принят шахом, успел познакомиться с главнейшими лицами двора и министерства и сообщил мне известие, что шах весьма желает иметь российское посольство и что к принятию оного делаются все приуготовления. Итак, решился я сам отправиться в Персию и 17-го числа апреля выехал из Тифлиса.