То место, где Вы были, — истинный вертеп разбойников.
Завлекают туда красивыми словами о Боге, о добродетели, о спасении и вечном
блаженстве, а в итоге сплошная чертовщина выходит. Вначале, со ссылкой на
Евангелие, требуют отречения от всех родных и близких. Принуждают полностью
порвать с так называемым внешним миром. Второй этап — отсечение собственной
воли, разрушение своего «я» как последней преграды на пути к воссоединению с
Богом. Вам следует преисполниться презрением к собственному телу и своим
желаниям. Новопосвященных раздевают донага, их насилуют, над ними издеваются с
садистской изощренностью. Они обязаны безропотно сносить надругательства и
пытки, как будто все это не имеет к ним никакого отношения. Вы знаете,
некоторые входят во вкус и начинают получать мазохистское удовлетворение от
такой жизни, другие превращаются в безропотных истуканов с разрушенной психикой
и подавленной волей, готовых исполнять любые распоряжения «совершенных». С
апостатами жестоким образом расправляются. Новопосвященным демонстрируют
фотографии и видеозаписи истязаний, чтобы они видели, что их ждет в случае
отступничества.
Лишь немногие, пройдя сквозь этот ад, достигают ступени
«совершенства». Они оказываются на другом полюсе бытия, становятся «богами». Им
можно все, абсолютно все! Что бы они ни совершили, свято и совершенно! Им
оказываются божеские почести. Пряди их волос и обрезки ногтей считаются
святынями. Их мочу хранят в «священных» сосудах.
Боже мой, отец Иоанн, но ведь это никакая не свобода!
Вседозволенность, за которой скрывается наглая ухмылка диавола, — не свобода, а
рабство!
Отец Иоанн, я решился! Конечно же мне страшно. Они
постараются расправиться со мной, но так жить я больше не могу! Помолитесь обо
мне, грешном.
Алексей Уваров
С самого начала я не строил иллюзий в отношении братства
«святодуховцев». Оказавшись в их убежище, я хотел предостеречь несчастных
заблудших людей от опасности, показать на исторических примерах, во что
вырождаются ереси. Но мне и в голову не приходило, что в Сарске возникла
сатанинская секта в самой уродливой и зловещей форме. Это был вызов не только
православной вере, но и общественным нравственным устоям, каким бы ни было
государственное устройство. И тем не менее, как это ни парадоксально,
государство было на стороне преступной секты в борьбе против законопослушной и
лояльной по отношению к нему Церкви. Объяснение могло быть только одно: и
преступная секта, и государство имеют одну природу, правящий режим сам
преступен и беззаконен.