Записки прокурора

— Ничего, дело житейское, — сказал я.

— Приходится комнатку сдавать, — оправдывалась старушка. — Пенсия у меня небольшая. Ну, с огородика, сада чего продам… Все-таки две души…

— Понятно, — кивнула Инга Казимировна. — Скажите, Антонина Акимовна, как обычно проводил время ваш прежний квартирант? Чем занимался?

— Миша-то? Бог его знает. На работу как будто не ходил. Встанет, бывало, побреется, брюки нагладит и пошёл. Куда — не сказывал, а я и не интересовалась. Дома все газеты читал, журналы…

— Какие у него были отношения с Евгением?

— Да никаких, Михаил не выпивал. Во всяком случае тут. Я ещё подивилась в тот день, что он с моим выпивает. А вообще они даже редко разговаривали. Едва словом перекинутся. Миша-то, сразу видать, парень образованный. А Евгений восьмилетку с трудом вытянул. Не товарищи они друг другу.

— Раньше, до разговора утром, у них не заходила речь о деньгах?

— Помню, однажды Евгений попросил у него трояк взаймы. Миша ему ответил: «Давай не будем ссориться. Баба Тоня запретила мне давать тебе на выпивку».

— И все?

— Ага.

— И вдруг он предлагает Евгению делать вместе фальшивые деньги?

— Ох и перепугалась же я! Пусть что угодно, только бы с преступниками не связался. От пьянства можно вылечить, или сам перебесится. А от такого… Я с малолетства воспитывала его в честности, в правде.

…Когда мы с Гранской выходили из калитки Шатровых, то увидели на другой стороне улицы молодую пару, что искала комнату. Не дожидаясь, пока мы сядем в машину, они быстро прошли во двор Шатровых.

— Нелегко ей даются деньги, — сказала Гранская.

— Добрая душа, — подтвердил я. — Легко любить пригожих да удачливых… Главное, ведь Евгений чужой ей, а как она печётся о нем.

Инга Казимировна кивнула. Мы долго ехали молча. Что она думает о деле, я пока не спрашивал.

— Захар Петрович, — вдруг сказала Гранская, — поедем через микрорайон. Я хочу зайти к Максимовой домой. Мне сказали, что у неё сегодня отгул.

— Пожалуйста.

Мы подбросили следователя, и я поехал в прокуратуру.

Гранская вернулась от Максимовой к концу рабочего дня.

— Ну, что новенького? — поинтересовался я.

— Оказывается, мы с ней хорошо знакомы, — сказала Инга Казимировна, кладя на стол бритвенный прибор в красивом прозрачном футляре.

Я с удивлением посмотрел на футляр, но ничего не сказал. Объяснит сама. А Гранская продолжала:

— У Галины золотые руки. Жаль, редко выбираюсь к ней. Между прочим, попасть к ней не очень-то легко…

Я вспомнил, что Максимова — парикмахер.

— Значит, разговор был задушевный?

— Очень. Бедная девушка. Не везёт ей с мужчинами.

— Влюблена?

— Ещё как. Готова за Лугового…

— Лже-Лугового, — поправил я.

— Готова за ним хоть сейчас на край света. И надо же было именно ей…

— А что?

— Была уже замужем. Целый год. Все было в точности так же. И заверения, и обещания. А как-то пришла с работы, а на столе записка… Вот и все… Лже-Луговой обещал жениться на ней. Может, и хорошо, что все кончилось так быстро.

— Чем же он так её заворожил? — полюбопытствовал я.

— Развитой, говорит, интеллигентный…

— Может, деньги привлекли?

— Нет. Своего бывшего мужа она содержала сама. Покупала самую дорогую обувь, костюмы, рубашки…

— А у Лже-Лугового были деньги?

— Она об этом не задумывалась. Говорит, не очень её баловал.

— А что это? — все же не удержался я и показал на футляр с бритвенным прибором.

— Эта бритва осталась у Максимовой от мужа. А Михаил оставался у неё…

— Лже-Михаил, — опять поправил я.

— Пусть так. Он очень следил за собой. По утрам обязательно брился. Я подумала, чем черт не шутит…

— Да, действительно вдруг остались отпечатки.

— Ну вот, собственно, и все… Да, может быть, нам лучше сдать деньги в банк? Все-таки сумма…

— Смотрите сами.

— Возьмём квитанцию. Если выяснится, кому они принадлежат, или объявится хозяин, получит назад. Деньги ведь все одинаковые.

— Конечно, пусть крутятся в обороте государства. Я не возражаю.

— Завтра допрашиваю Шатрова. Хотите присутствовать?

— Когда?

— С утра.

— К сожалению, не могу. Кстати, запишите допрос на магнитофон. Никулин говорит, путается парень.

…На следующий день с утра я ездил по делам общего надзора в колхоз и, возвратившись, застал Гранскую за странным занятием.

В её кабинете на обоих столах были разложены деньги. За одним столом сидела Гранская, за другим — Вероника Савельевна, мой секретарь. Обе женщины тщательно осматривали каждую купюру.

— Вот одна, — сказала Вероника Савельевна, показывая пятидесятирублевку. — ОМ 3906141.

— Отложите её, — сказала Инга Казимировна.

Я не стал ничего спрашивать и молча наблюдал за их действиями.

— Все, — сказала Гранская. — У меня нет. Значит, у вас.

Она подошла к Веронике Савельевне и стала следить, как та перекладывает купюры из одной кучки в другую.

— Есть! — секретарша протянула следователю ассигнацию.

Гранская повертела её в руках. Взяла ранее отложенную. Сравнила.

— Да, действительно, номер одинаковый…

— Объясните, пожалуйста, в чем дело? — заинтересовался я.

— Вот, смотрите. — Гранская протянула мне две пятидесятирублевки. — На них одинаковые номера.

— И как вы обнаружили это? — удивился я.