Записки прокурора

В несколько дней будущая жена работника посольства продаёт кооперативную квартиру, обстановку и едет с женихом в Москву. А дальше…

Дальше банальная история. Вещи, сданные в камеру хранения (домой нельзя, там прежняя супруга), такси, в котором супруга будущая ждёт «дипломата», ушедшего срочно внести первый взнос на роскошную кооперативную квартиру. Но суженый так и не возвращается. В результате все деньги невесты исчезают, как и вещи из камеры хранения, взятые ловким аферистом.

«Дипломата» задержали месяца через полтора. Он успел проделать свой фокус с тремя легковерными девицами.

Вспомнился мне и другой брачный мошенник, процесс над которым показывали по Центральному телевидению. У того была другая роль: он представлялся невестам военным врачом, причём от эпизода к эпизоду повышал себя в звании, дойдя до генерала. В том случае «околпаченных» было гораздо больше, кажется, человек пятнадцать…

А один мой коллега из Москвы рассказал и вовсе фантастический случай. На поприще брачного афериста выступала… женщина, переодетая мужчиной. Наверное, решила использовать то, что, как утверждает статистика, не хватает представителей мужского пола, и легче быть аферистом, чем аферисткой.

Так или иначе, заявление лежало у меня на столе и его надо было проверить. Под впечатлением этих воспоминаний я не исключал возможности, что и тут могла быть афёра. И позвонил в милицию.

Было установлено, что Рябинина работает в Лосиноглебской больнице медсестрой и в настоящее время находится в кратковременном отпуске по случаю бракосочетания. В общежитии её не видели с последнего четверга, когда она уехала на свадьбу в Зорянск.

Для более детальной проверки начальник РОВДа предложил подключить старшего инспектора уголовного розыска Коршунова. Он поинтересовался, чем вызвана проверка. Я рассказал. Бурмистровых он, оказывается, знал. Его дочь училась с Федей в одном классе.

— А сына, по-моему, зовут, если мне не изменяет память, не Фёдором, — сказал капитан.

— А как?

— Федот. А впрочем, может, я путаю…

Я посмотрел в заявление родителей. Там были только инициалы — Ф.Е.Бурмистров.

Капитан Коршунов справился с порученным делом толково и быстро. Уже на следующий день, под самый конец работы, он явился ко мне с беглянкой. Пока она дожидалась в приёмной, Юрий Александрович сообщил, что девушка пряталась на квартире у своей подруги.

— Что о ней говорят? — поинтересовался я.

— На работе толковать особенно было не о чем: без году неделя. В училище за ней ничего плохого не помнят. Парнишкам, правда, нравилась. Да что там может быть особенного, Захар Петрович? Ребёнок совсем, сами увидите… Пытался я в поезде с ней по душам — трясётся как осиновый лист. И глаза все время на мокром месте. Ей бы у маменьки под крылышком…

— Да, насчёт родителей?

Капитан вздохнул:

— Бурмистровы правильно вас информировали: без родителей воспитывалась. Отец умер, когда она ещё совсем маленькая была.

— От чего?

— Пил. А вскоре и мать умерла. Из родни только тётка осталась. Ей советовали отдать девочку в детдом, но тётка и слышать об этом не хотела, взяла её к себе на воспитание.

— Откуда вы все это успели узнать? — спросил я.

— От дяди Валентины, мужа тётки, что на ноги её подняла. Сильный мужик, настоящий. Пришёл с войны без одной руки и без одной ноги. Пошёл в учителя. Я у него в госпитале был. Недавно тяжеленную операцию перенёс. Врачи поражаются, как он такие муки без единого вздоха терпит. Племянницу он дочкой зовёт. Говорит, Валентина душевная, в мать. Отдежурит целые сутки, нет чтоб поспать — к дяде бежит, навестить. Между прочим, там её и нашёл я, то есть в госпитале.

…Валентина вошла ко мне с опущенной головой. В руках у неё была спортивная сумка. И не успел я заговорить с ней, как она плюхнулась на стул и разревелась, все время твердя:

— Не пойду к нему!.. Не пойду!.. Что хотите делайте, а не пойду!..

Я растерялся. И подумал: девушка решила, что её доставили в Зорянск с милицией с целью тут же вернуть окончательно и бесповоротно законному супругу.

Юрий Александрович оказался прав: она была ещё совершеннейшее дитя. И это было для меня странно: знакомые девушки моего сына в её возрасте выглядели куда более взрослыми.

Рябинина… Редко бывает, чтобы фамилия так соответствовала внешности. Стройная, как молоденькая рябинка, в своих узеньких брючках и вязаной жакетке, с льющимися на плечи светло-русыми волосами, она действительно походила на деревце, хрупкое и нежное.

А глаза у неё были удивительные. Раскосые, длящиеся долго-долго вбок и вверх кончиками, какие рисуют на старинных японских картинах. Только цвета они были светло-синего, а может быть, зеленоватые, с лучистой радужной оболочкой.

— Вот! Мне ничего ихнего не надо! — поспешно вытаскивала она из сумки на мой стол играющее золотыми искрами воздушное гипюровое платье, как я понял, то самое, что куплено у «турков», снежно-белую фату, изящные лакированные лодочки на тонкой шпильке, красивое, все в кружевах, нижнее бельё в целлофановой упаковке.