Записки прижизненно реабилитированного

Посторонним казалось, что Анастасия Ивановна относится к мужу словно к лакею. На самом деле она ценила Сергея Сергеевича за практический ум, умение делать деньги и всегда прислушивалась к его мнению.

— Что здесь плохого? Может быть, она нашла свое счастье, — вырвалось у Суркова. Он вспомнил про согревшее его тепло, полученное от Татьяны.

— Я тебе еще не все сказала, — продолжала жена. — Роман начался по дороге из заключения, развивался бурно и зашел далеко. Таня потеряла голову. Герой — человек не нашего круга, не имеет ни денег, ни положения и_? конечно, испорчен лагерем. Я в большой тревоге!

— Анастасия Ивановна! — твердо сказал супруг. — Нельзя все решать заранее. Сначала надо познакомиться, посмотреть на него и составить мнение.

— На днях он придет к нам, — ответила жена, — думаю, что ты разделишь мнение, сложившееся у меня.

Об увлечении дочери Анастасия Ивановна узнала только вчера. Последние две недели Татьяна по утрам исчезала и приходила домой поздно вечером усталая и счастливая. Анастасию Ивановну начали беспокоить отлучки и настрой Татьяны. Та была наполнена переливающейся через край радостью. Такой свою дочь Анастасия Ивановна никогда не видела.

«Куда она ходит, что делает, с кем встречается? — думала мать. — Неужели любовь? Но откуда?»

Угадав по скрипу открывающейся двери возвращение Татьяны, она вышла в прихожую и с надеждой на отрицательный ответ спросила:

— Доченька, мне кажется, что у тебя роман? Кто твой герой?

Татьяна бросилась ей на шею и заговорила:

— Мамочка, ты его знаешь. Это Вася! Мы встретились в дороге и вместе приехали. Он тоже освободился, я познакомила вас на вокзале. Мы так любим друг друга! Вася мой, мой!

У Анастасии Ивановны померкло в глазах. Матери следовало все понять раньше и предостеречь дочь. Ее избранником мог быть только он. Образ этого человека запечатлелся в памяти: высокий, лобастый. Строгое лицо с остатками детского румянца. Ежик светлых волос, остриженных под машинку. Порывистый и немного нескладный в движениях — и мужчина, и мальчик. Тогда, на вокзале, он спрыгнул с подножки вагона, принял вещи и протянул Татьяне руки. Дочь оперлась на них и соскочила на платформу. Они оказались рядом на вновь обретенной московской земле. Найдя глазами сквозь сутолоку перрона Анастасию Ивановну, Татьяна устремилась к ней. Дочь недолго задержалась в объятиях матери. Еще не высохли первые слезы радости, как она отошла на несколько шагов и вернулась со своим спутником:

— Мамочка, познакомься! Это Вася. Мы вместе приехали из лагеря. Он помогал мне в дороге. А это Анатолий, его брат! Он присоединился к нам в Рязани.

Татьяна кивнула на подошедшего стройного и очень красивого юношу в хорошем костюме. Он с достоинством поклонился.

Глаза Татьяны были торжествующие и гордые.

Лицо Васи расцвело в ясной улыбке. Он порывисто взял Анастасию Ивановну за руки и сказал чистым голосом:

— Вы такая хорошая! У меня тоже есть мама. Она, как и вы, очень долго ждала.

Руки спутника дочери были нежные и горячие. Женщина вздрогнула. Она вспомнила эти руки и узнала улыбку. Так улыбался Николай, ее любовь и нелепая ошибка. От его руки шло такое же тепло. Анастасия Ивановна отбросила воспоминания и спокойно ответила:

— Я так благодарна вам за помощь и внимание к дочери! Большое спасибо! Теперь всем пришло время расходиться. Вас ждет мама! — добавила благодарная мать не без иронии.

Молодые люди помогли донести вещи до такси. В дверях машины Татьяна задержалась и, обратившись к Василию, громко сказала:

— Помни наш уговор!

Первые дни после возвращения дочь почти не выходила из дома. Василий не звонил. Татьяна о нем не говорила. Майские праздники встречали в семье. В эти дни ходили и в гости. Мать успокоилась и выбросила из головы случайную дорожную встречу.