Записки последнего сценариста

- Я его тут как раз обыскивал,- сообщил он с видимым удовольствием.Полагается обыскать при задержании. Значок, говорю, снимайте депутатский. Помог ему отвинтить. А уж отсюда в Лефортово на нашей машине. Машина старенькая "Волга", то и дело ломается. Ничего, доехал. А сами тем временем домой к нему, с обыском. Копались до пяти утра. Ничего интересного. Ценности, какие были, они уж все давно по родственникам, ясное дело. Ну, подарки мелкие. Зато, верите или нет, вот такая гора поздравительных открыток. Ко всем праздникам, можно сказать. И кого там только нет, вся Москва. Артисты, космонавты. Товарищ Гришин само собой. Сами посудите, кто мы тут для него? Мелкая сошка. А вот поди ж ты, достали!..

В другой раз мне показали на видео очные ставки. И среди них такую. Грузный человек, бритый череп, седая щетина, в полосатой, черное с синим, тюремной робе, одежде смертника, сидел по одну руку следователя, а по другую - тощий, узколицый, впалые глаза, в нормальном костюме, при галстуке, значит, с воли, не арестованный,- и они объяснялись друг с другом, вернее так: грузный корил тощего, не желавшего брать на себя часть вины. То есть надо понимать так, что тощий, будучи его прямым начальником, брал у него деньги, а теперь не признается. На очной ставке обе стороны должны обращаться только к следователю, а не друг к другу, но человек в робе то и дело нарушал это правило, сбиваясь на крик: "Говори правду, гад! Ведь получал же!"

Дело происходило в Бутырках, в комнате с красивыми шторами, на что я обратил внимание,- в кабинете начальника тюрьмы, как объяснил мне Владимир Иванович второй, главный, проводивший эту очную ставку. Грузный человек, по фамилии Амбарцумян, был до ареста начальником плодоовощной базы, одной из самых крупных в Москве. Герой войны, участник Парада победы, грудь в орденах. Приговор вынесен еще год назад, с тех пор каждый час ждет исполнения, пишет во все концы.

- Я просил повременить,- говорит Владимир Иванович,- он ведь мог быть еще полезен как свидетель, знал много. Не послушались, шлепнули на другой же день. Кому-то нужно было, чтобы он замолчал.

Грузный человек на экране монитора продолжает еще говорить. Я заметил: у него перевязан палец. Где-то поранил, перевязали. Это смотрелось странно: какой-то там палец, когда жить ему оставалось сутки. Я до сих пор не знаю, как это происходит, никто не знает. Им завязывают глаза?.. Сейчас он стыдил тощего глухим голосом: меня, говорил он, расстреляют из-за таких, как ты! Тощий, по фамилии Коломийцев, начальник какого-то там торга, в прошлом секретарь райкома где-то в Московской области, отвечал невозмутимо: не был... не подтверждаю... Он хотел жить.

В отличие от судейских, мастера следствия не скупились на комментарии и чувств своих не скрывали. Они не просто делали свою работу - они ненавидели. И тех, кого уличали во взятках, и тех, кого еще не схватили, а больше всего тех, кого никогда не схватят - руки коротки. И тут назывались имена высоких чиновников, министров, да и не только - бери повыше. Казнокрады, коррупционеры, разложившаяся сволочь, эти вот, в "членовозах", с охраной - вот кто грабит страну и народ. Сами следователи считали себя в числе ограбленных, с этой вот поломанной "Волгой" - ждешь ее полдня, чтобы поехать на обыск; плюнешь в конце концов и берешь такси. Когда брали Трегубова, здесь под окнами стоял его "мерседес" с шофером. Машину отпустите, сказали ему, она вам не понадобится, поедете на нашей.

Такой классовой ненависти, такого ее напора я, признаться, не ожидал. Богатые и бедные, благополучные и обделенные, преступник на "мерседесе", преступник на "членовозе", на государственной даче, с чадами и домочадцами, упакованный - и следователь с ордером на обыск в потертом портфеле. Ну ничего, всех вас достанем, далеко не уйдете!

Следствие, судя по всему, обходилось без современной лазерной техники, каких-нибудь скрытых видеокамер и подслушивающих устройств. И у самих следователей, не в обиду им будь сказано, я не обнаружил особой изобретательности, гениальных догадок и озарений, когда смотрел часами видеозаписи всех этих допросов и очных ставок. Индуктивный и дедуктивный методы - это все-таки что-то из области литературы. В жизни все куда как проще: вина одного устанавливается при помощи другого. Поскольку дают и берут практически все, снизу доверху, то начинать можно с любого конца или с середины, как придется. Есть тем более такая хитрая норма в законе, придуманная, кажется, несколько лет назад: добровольное признание в даче взятки, явка с повинной освобождает от уголовной ответственности. Напиши, что давал такому-то - и ты свободен, вернешься к жене и детям. А нет пеняй на себя. И сколько, надо понимать, таких "добровольных признаний".

Одним словом, бери любого - не ошибешься!