Записки о Рейчел

— Да, но это было просто так — потрахались и разбежались. С Рейчел иначе. Первая любовь и все такое.

Несуществующие брови Нормана поползли вверх.

— Да ладно пиздеть, — сказал он.

Затем послышались звуки легких шагов. В дверях появилась голова Дженни.

— Кто-нибудь пользовался телефоном в моей спальне?

— Я, — сказал я.

— Ты не положил трубку на место.

— О, прости. — Но она уже ушла.

— Понимаешь, о чем я? — спросил Норман. — Сука, сука, сука.

— Понимаю. Но от этого никуда не денешься. Все равно рано или поздно придется на ком-то остановиться.

— С какой стати?

— Потому что иначе, — я говорил и сам удивлялся, — у тебя поедет крыша или ты начнешь бояться, что у тебя поедет крыша, а это еще хуже. Ты не можешь все время спать один… Извиняюсь. Похоже, я нажрался.

— Теперь еще и ты? — Он смотрел на меня с любопытством.

— Короче, я уже спросил Дженни, не против ли она.

— И че она сказала?

— Она за. — Я решил говорить начистоту. — Ебаные карты. — Я выложил на стол очередной десятипенсовик. — Просто Дженифер выглядит последнее время какой-то подавленной. Она всегда была человеком настроения, это правда. Бывало, в общем-то, и похуже, чем сейчас. Вообще мрачно зависала. Просто мне интересно, есть ли что-нибудь конкретное, из-за чего она так переживает. Тем более, зная ее…

— Да? Зная ее — что? Если тебе интересно, я могу сказать.

— Э-э, то есть не надо говорить, если ты не хочешь.

— Да мне похуй. Только не начинай…

Мы услышали, как что-то скатилось по лестнице. В комнату ввалился Том.

— Отлично выглядишь, — сказал я.

— Где Джеф? — спросил Том.

— Блюет внизу.

— Прости, чувак. Я больше не могу. Я сваливаю.

— Подожди минуту. Я его позову. — Я встал.

— Не надо, я пошел.

Я вышел в коридор вслед за несчастным Томом.

— Не парься. Щас я его позову.

Он выставил перед собой ладони, как эстрадный актер, пытающийся утихомирить аплодирующую публику.

— Всё пучком, — заявил он.

Мимо нас проскочил Норман.

— Дженни!

В туалете я опустился на колени. Джеффри бессильно пошевелил пальцами в мою сторону, давая понять, что узнал меня.

— Черт. Я тебя запарил.

— Отнюдь, — сказал я, помогая ему дойти до моей комнаты. — Рад тебя видеть.

— А где Том?

— Он свалил. Что ты ему дал?

— Половинку трипа, «секонал» — не помню сколько — и два колеса «могадона». Он в порядке?

— Да. — Я сел на кровать. — Как там Шейла?

— В том-то и дело. Она меня послала. Два дня назад. — Он помотал головой, словно бы не веря. — Послала. Ну не прикол?

— Хочешь яблоко?

С Джеффри произошло следующее. Шейла вернулась с работы (она была секретаршей) и обнаружила его неподвижно лежащим навзничь на полу спальни — по динамику от проигрывателя возле каждого уха, истлевший косяк в одной руке, опрокинутый стакан возле другой, из уголков рта сочится слюна. Он бухал с самого утра. Он бухал с самого утра уже с сентября. Придя в себя, Джеффри обнаружил на груди конверт. Там было вкратце обрисовано положение вещей и лежала пятифунтовая банкнота.

— Я считаю, что не успел еще с ней натрахаться.

— Как так?

— Да я все время бухал. — Он постучал по пепельнице сигаретой. Но с нее ничего не упало.

— И у тебя не стоял?

— Не стоял. И я постоянно блевал в постели.

— Часто?

— Чаще, чем не блевал. — Он потряс головой. — А как у тебя с этой еврейской цыпой?

Я уже хотел было все ему рассказать, но вдруг подумал, что это может его вообще подкосить.

— Она оказалась вовсе не еврейкой.

— Трахнул ее?

— Ну да. В общем — неплохо. Немного скучновато. Ну, ты меня понимаешь. Ничего особенного.

Боюсь, что последующие две с половиной недели видятся мне сейчас как в тумане. Дни очень быстро стали походить один на другой. Несколько страниц в моем дневнике вообще пусты, а в «Записках о Рейчел» за этот период можно увидеть лишь жалкую кучку голых фактов да мой неизменный поток сознания. Однако это побуждает меня к структурному рассмотрению произошедшего — наилучший способ смотреть на вещи, как я считаю. Все даты на месте, так же, как и большинство моих мыслей и ощущений. И у нас осталось всего полчаса.

Делаю глоток вина. Переворачиваю страницу.

Все началось очень мило.

Затаскиваем багаж на кухню. Нас с Рейчел встречают Норман и Дженни. Они стоят в торжественных позах у окна; у каждого в руке по бутылке шампанского, третья стоит на столе в окружении полудюжины бутылок «Гиннеса» для Нормана — чтобы он мог запивать шампанское. Мне даже стало неловко от того, насколько это меня тронуло. Но еще более сильные чувства я испытал, глядя на то, как Рейчел улыбается, на ее взрослую дамскую сумочку и на потертый чемодан: от нее исходило ощущение независимости, отдельности. Рейчел обладала индивидуальностью — и Джен с Нормом были рады засвидетельствовать ей свое почтение. У нее были свои вещи, и она была самостоятельным человеком. Она не была лишь совокупностью моих навязчивых идей; она просто выбрала быть со мной.

Мы пропели: «С днем рождения, Рейчел», — для смеха зажав носы.