Записки о поисках духов

Иногда, когда в ночном мраке птиц не разглядеть, и сами они тоже знают, что люди их не увидят, птицы начинают петь:

Фьюить, фьюить, фьюить,
Пора нам кверху взмыть!

– это значит, что назавтра они стремительно взмоют вверх. Если же поют:

Фьюить, фьюить, фьюить,
Пора внизу нам быть!

– значит, они назавтра так же стремительно слетят вниз.

Если же людей вид дерева не заставил уйти, и они только посмеиваются около него, то все равно они могут перестать рубить здесь лес. Если же кто-то остановится под этим деревом с нечистыми намерениями, то появляется тигр и всю ночь стоит под деревом на страже. Если же люди не уходят — нападает на них.

Удастся увидеть облик этих птиц белым днем — он будет птичьим; услышишь их пение ночью — оно тоже птичье. Но по временам они для своего удовольствия принимают человеческое обличье, в три чи ростом, приходят в ущелья, ловят каменных крабов и жарят их на костре. Люди при этом не должны им мешать.

Народ области Юэ считает этих птиц своими почитаемыми предками.

12.311

За пределами «Южного моря» обитают люди-акулы. В воде они живут как рыбы, но не оставляют прядения и ткачества. Глаза их, когда они плачут, могут источать жемчуг.

12.312

Некогда в округе Луцзян, в границах уездов Даньсянь и Цзунъян, обитали Большие чернухи и Малые чернухи. На горных лугах время от времени слышался плач каких-то людей. Часто насчитывали несколько десятков голосов — мужских и женских, взрослых и детских, — как будто бы они приступали к похоронному обряду. Жившие неподалеку тревожились и бежали туда стремглав, но так ни разу никого не обнаружили. И все-таки там, где был слышен плач, явно совершали обряд по умершему. Если согласно звучавших голосов было много, полагали, что это плач большой семьи, если же мало, то считали, что семья маленькая.

12.313

Среди больших гор в округе Луцзян обитают Шаньду. Они похожи на человека, тело у них голое, появление людей обращает их в бегство. Есть у них мужчины и женщины, ростом они достигают четырех и пяти чжанов. Умеют подзывать друг друга свистом. Обычно пребывают в уединенных и затененных местах, подобно всяким оборотням и другой нечисти.

12.314

При Ханьском Гуанъу, в годы под девизом Чжун-пин некая тварь обитала в водах Цзяна. Имя ее было Юй или, по-другому, Дуаньху. Могла, набрав в рот песку, выстреливать его в людей. Если попадет в кого-то, у того все мускулы напрягаются, голова болит, жар донимает. А в острых случаях доходило и до смерти. Люди, жившие на Цзяне, одолевали эту тварь с помощью колдовства — тогда в мясе ее обнаруживали песок и камни. Об этой самой твари поется в «Песнях»:

Ты, может быть, демон?
Ты, может быть, Юй?
Тогда я тебя не узнаю вовек.

Ныне в народе эту тварь называют «Ручейный ядонос». А прежние знатоки полагали, что она рождается от смешения дыханий, когда мужчина и женщина вместе купаются в реке и вожделения женщины берут верх над мужскими.

12.315

Во время Хань в уезде Бувэй округа Юнчан была Запретная река. Над рекой поднимались ядовитые испарения, и перейти ее можно было только в одиннадцатую или двенадцатую луну, а от начальной до десятой луны переходить реку было нельзя: перешедший сразу же заболевал смертельной болезнью. Вот в этих испарениях обитала злая тварь, увидеть ее было невозможно, но можно было услышать звук — как будто что-то падало со стуком. Если это нечто попадало в дерево, дерево ломалось, если же в человека — он падал сраженным. Местное население называло это «Бесовские пули».

Вот почему преступников, объявившихся в этом округе, отвозили на берег Запретной реки. Не проходило и десяти дней, как они все погибали.

12.316

Цзян Ши-Сянь, муж моей старшей сводной сестры, нанял работника, страдавшего от истечения крови. Его лечили способом «изгнание яда»: тайно подкладывали под его циновку корень дикого имбиря — так, чтобы он об этом не знал. В беспамятстве он произнес:

– Тот, кто съест мой яд, зовется Чжан Сяо-Сяо! Я говорю имя Сяо, пусть уйдет Сяо!

В наш век при изгнании вредоносных ядов чаще всего употребляют тоже дикий имбирь, и, как правило, он действует. Дикий имбирь некоторые считают благостной травой.

12.317

В доме Чжао Шоу, уроженца Пояна, водились собаки-оборотни. Как-то Чэнь Цэнь зашел к Шоу, как вдруг выбежала целая свора, пять или шесть собак, — и Цэнь был искусан.

Впоследствии жена моего старшего дядюшки угощалась у жены Шоу — у нее хлынула горлом кровь, и она чуть не умерла. Ее вернули к жизни, напоив настойкой из накрошенных веток мандарина.

Среди оборотней есть чудовище, напоминающее беса, однако внешний вид этого наваждения все время меняется: то представится свинообразной собакой, то червем, то змеей. Люди в доме Шоу умеют опознавать это чудовище по его очертаниям. Если оно добирается до простых людей, то все, кого бы оно ни поразило, погибают.

12.318