Записки незаговорщика

Заседание общеинститутского совета окончилось тайным голосованием. Членам совета роздали баллотировочные бюллетени, и каждый из них, как говорится, остался наедине со своей совестью. Впрочем, это только так говорится — наедине: каждому, когда он наклонялся над столом, чтобы вычеркнуть согласен или несогласен, казалось, что за его спиной маячит стукач и следит за движением карандаша. Оглянуться — страшно или просто неловко (подумают, что я боюсь). К тому же в наше время криминалистика сделала большие успехи: они определят голосовавшего против по штриху, по карандашу, по отпечаткам пальцев. Вот если бы в перчатках… Я не фантазирую, я рассказываю со слов свидетелей. А если бы в бюллетене было: согласен или несогласен — расстрелять? Или — четвертовать, колесовать, утопить? Неужели и в таком случае страх оказался бы сильней совести? Опыт десятилетий говорит: да. Страх сильней, — сильней всего: чести, совести, личных симпатий, порядочности, интеллигентности. Всё это — свойства наносные, благоприобретенные, страх же — биологический инстинкт, животное чувство физиологического самосохранения.

Действие второе

Результаты голосования объявлены. Члены Совета, пряча друг от друга глаза, расходятся. Но не всем можно уйти домой — на 13 часов назначен второй Ученый совет, факультетский. Второму совету решать уже нечего, все решено без него; он должен просто заклеймить профессора, работавшего много лет на факультете. Разница немалая: там, в «Большом совете», с Эткиндом почти не знакомы, здесь каждый выступающий встречался с ним чуть ли не ежедневно. Второй совет проводить более рискованно, и он — страшнее, хоть и не призван ничего решать тайным голосованием. Члены его собираются в кабинете декана, — большинство их них не знает, о чем пойдет речь; только ползут зловещие слухи. Снова я предоставляю слово документу — на этот раз я располагаю не свободной живой записью, сделанной сочувствующим свидетелем, а официальным протоколом, скрепленным подписями председателя и секретаря, и круглой печатью.

ПРОТОКОЛ № 18

заседания Совета факультета иностранных языков ЛГПИ им. Герцена

25 апреля 1974 г.

Повестка дня:

1. О форме эстетического воспитания студентов факультета

2. Разное.

Присутствовали: члены Совета факультета, члены партбюро и профбюро, партгруппорги, профорги, — всего 35 человек.

Поступило предложение председателя Совета включить в повестку дня вопрос о профессоре Эткинде, рассмотренный Советом института 25 апреля, и поставить вопрос этот первым.

Предложение принято.

СЛУШАЛИ: Сообщение декана факультета Домашнева А.И. о решении Совета института от 25.04.1974 г. о лишении профессора кафедры французского языка Эткинда Е.Г. занимаемой должности и ученого звания.

Эткинд Е.Г. в течение долгого времени занимался целенаправленной деятельностью, направленной против политики партии и правительства, поддерживал постоянную связь с Солженицыным лично во время посещения последним Ленинграда, а также через доверенное лицо, хранил дома самиздатовский экземпляр книги Солженицына «Архипелаг ГУЛаг».

Будучи предупрежден несколько лет назад относительно антисоветского характера некоторых его статей, Эткинд Е.Г. признал свои ошибки и обещал их исправить.