Записки непутевого резидента, или Will-o’- the-wisp

«Милый, у меня есть товарищ, который очень хочет с тобой познакомиться!» — «Это еще кто?» — «Не ревнуй, это идейный друг…» — «Друг? Откуда?» — «Один советский журналист… симпатяга» — и закончена песня. Или попроще: хорошо выпили, предались любви. «Послушай, есть шанс сделать хороший бизнес, если я познакомлю тебя с моим русским другом. (Давным-давно рассказала о связи с нами в нарушение всех догм конспирации.) Обещают полторы тысячи в месяц…» — «Идет!»

Майкл заскрипел на кровати, жена тяжело вздохнула, проснулась и с ненавистью прошипела, что она и так целыми днями с ребенком и почти не спит, и если товарищ Майкл не перестанет скрипеть, то она плюнет на Лондон, на весь этот мерзостный КГБ (одни рожи чего стоят!) и уедет с сыном к маме на Тракайские озера под Вильнюс.

Напуганный Майкл осторожно выполз из постели, набросил шерстяной клетчатый халат (точно такой носил гомосексуальный владелец замка в фильме Висконти) и поплелся на кухню.

С этой парой работали серьезные ребята, иных уж нет, а те далече, иных выгнали, иные спились, в справке о Мерилин, которую он читал в пленке через специальный аппарат, мелькали клички, военные и послевоенные Томы, Грегори, Энтони постепенно уступали место солидным Томовым, Григорьевым, Антоновым, оно было спокойнее, не дай Бог обвинят в космополитизме, выпить, что ли? ни в коем случае, надо следить за здоровьем.

Выпил валерьянки, вполз обратно в постель («Развел вонь!» — проворчала жена и тут же заснула), и, уже засыпая, уже проваливаясь, уже когда окутывало тепло: а почему бы не использовать сына Мерилин? Гениально. Конгениально!

И заскрипел, как слон в клетке (когда клетка мала).

— Вот что, милый, — проснулась жена. — Хватит! Самолет в Москву улетает через два дня. Ты думаешь только о себе, ты эгоист, и на нас тебе глубоко наплевать!

И заснула. Спи, милая, ты не знаешь, как я счастлив!

Совершенно голый, как будто и не сотрудник мощной организации и не выдающийся старлей, на цыпочках вышел он в кухню, достав из ванной полотенце, дабы прикрыть срам, если вдруг из комнаты напротив выйдет в туалет соседка.

Спасибо, мысль, что ты иногда есть, вот и сейчас все началось с французского генерала Лиотэ, который объяснял садовнику, что мощные дубы появлялись не с неба, их нужно было сажать заранее, лет за сто, а потом лелеять и холить, пока они не превратились в украшение и гордость парка и всей нации.

Вот оно, то самое ленинское звено, за которое можно вытянуть всю цепь, и виделась мама Рамона Меркадера, надежная агентесса ОГПУ-НКВД, уговорившая своего сына прикончить Льва Троцкого, она совала ему в руки ледоруб, целовала на прощание и желала удачи.

Несомненно, что Мерилин Монро из такого же материала, как и те, кто в Париже за ноги утягивал в машину оглушенного генерала Кутепова или пускал газ в морду Степану Бандере в ФРГ, прекрасная порода фанатиков и великих мучеников, легко всходящих на эшафот и бросавших перчатку пошлому мещанству, — «о, почему так лживо, вяло ты лижешь этот белый лист? Перо, будь скрипкой, будь кинжалом, о хлябь ночную расшибись! И тех прославь, кто мыслил строго и жил по правилам своим, бросал семью, и дом, и Бога, был щедр и не бывал любим…» (Это старлей, а не Блок.)

Итак, дело Ипполита (имя сына), будущее: президент, в худшем случае государственный секретарь, хотя нет, он же наполовину англичанин, главное — не спешить, суперконспирация, редкие встречи, определить мальца в Оксфордский университет, желательно в гуманитарный колледж (придется раскошелиться), поручить внедриться в американский клуб, посетить библиотеку при американском посольстве.

Пожалуй, стоит выпить виски. Хорошенько разбавить. Это дело не хуже «пятерки», их же тоже вербовали в университете. Ким Филби, Гай Берджесс и К^о. «Капитана» задерживают, мерзавцы, и так всегда, себе небось никогда не задерживают. Красивая вербовка, но пока он выбьется в президенты или в госсекретари… (Еще виски.) Вот так завербуешь, получишь жалкого «капитана», которого и так бы дали, и уедешь, передав на связь. А потом, когда Ипполит станет большой шишкой, какой-то сукин сын снимет пенку, а Майкл, вылепивший из него агента, получит фигу (очень хотелось бюст Героя СССР прямо на улице Карла Маркса в Днепропетровске).

Утром Майкл выложил гранд-идею резиденту, получил «добро» (слово это любили в КГБ, оно ассоциировалось с неким умным усатым дядей вроде полководца времен гражданской войны Пархоменко) и начал готовиться к очередной встрече с Мерилин.

Шептались нежно.

— Покойный муж не понял бы вашего подавления революции в Венгрии. (Господи, уж эти либералы!)

— Не революции, а контрреволюции… Они же вешали коммунистов на фонарях. (Представил себя, мотавшегося как мочалка.)

— Муж считал главным свободу и демократию народу. (М-да.)

— Народ, увы, не всегда знает, что ему нужно. Западная печать все сваливает на СССР. (Стало немного тошно.) Знаете, Мерилин, а почему бы вам не пригласить меня в гости?