— Адольфо, ещё создай и веди особый список, заноси туда людей, на которых больше всего жалоб. Если будет скапливаться много, и они будут адекватные, или как минимум явно не надуманные, будем посылать в те места инспекцию с проверкой. Народ должен любить своего сеньора! — громко воскликнул я для зрителей концерта. — А любить его будет только тогда, когда сеньор следит, чтобы всякие нечестные паскудные личности на местах не омрачали избирателям, то есть подданным, красоту их быта. Кошка бросила котят — это Цезарь виноват! Слышали такую древнюю мудрость?
Массовка зашепталась, обсуждая последнее высказывание.
— Это так и работает. Цезарь хороший, всё для империи делает. А староста в родной деревне — мудак и козёл, народ третирует. И народ будет говорить, что это Цезарь плохой, раз при нём так плохо живётся! Магистраты, поняли задачу?
— Да, с-сеньор граф!
— Так точно, ваше сиятельсвто…
— Да, Рикардо… — Снова перетоптывания и перешёптывания. Запредельного я сейчас не требовал, но вот мысль для средневековья по ходу сильно революционная.
— Адольфо, собирай одиозных личностей, — продолжил изрыгать потоки мудрости я, — а сам думай, кого и с какими полномочиями туда послать. Из крепостной баллисты нельзя палить по воробьям, ответ нужен адекватный. Далее давай, что там ещё?
— Спор двух баронов за луг в пойме Светлой, — огласил по списку канцлер.
Бедная моя голова!
Конечно, многие дела я отложил в сторону, полагая, что не компетентен в решении, ибо не знаю истока проблемы, да и по-хорошему сути вопроса не знаю. А сказать «как надо» мне с любой колокольни можно. Нет, канцелярию надо создавать мощной и жёсткой. Бюрократия зло, но пока ещё не придумано ни одного успешного общества без сильной бюрократии.
— Ладно, давай вчерашнего холопа, — решил сменить я пластинку, ибо голова пухла, а количество свитков для рассмотрения не убавлялось — новые принесли. Вот же гады! Трифона же давно привели, и он стоял в окружении двух стражников Эстебана (старики, но оружие держать умеют, вот и решился вопрос с обороной замка пока буду в отъезде, и не так уж и дорого) — Имя?
— Ась? — недоумённо нахмурился детинушка, которого ни его плачевное положение (в тюрьме), ни окружение стражи, ни серьёзность обвинений (казнить могут) не колыхали вообще.
— Зовут тебя как, любезный! — усмехнулся я — детинушка меня забавлял. Как будто герой из русской сказки — большой, глаза добрые, с два меня в обхвате и такой же дурканутый на голову, как наши «Иваны Царевичи».
— Так это… Того. Трифоном кличут, — сообразил, что спрашивают, он. Имя греческое, рабочее-крестьянское. Сойдёт.
— Чьих будешь, Трифон?
Несмотря на то, что взята фраза из всем известного фильма нашего времени, здесь меня с нею прекрасно поняли.
— Дык, урождён свободным. Был. Сиротой остался в пять. — Прибавляйте к местным годам и временным отрезкам треть, поймёте сколько это нашего времени. Мне тут, например, около пятадцати лет. А чувствую себя на девятнадцать-двадцать. — Цирюльник Матфей к себе забрал, подмастерьем. Да так у него и остался.
— Чего не ушёл, когда вырос?
— А куда я пойду? — развёл он руками. — Кому нужен? Картагена город большой, а все места мастеров расписаны. А в деревню — не умею я. Ни пахать, ни жать, ни сеять.
Угу, не местный, не южанин. Значит отец его проездом где-то прикупил. Буду надеяться, попаданческий нюх папочки был на уровне и не подвёл.
— Значит так и стриг, бороды брил, да зубы рвал? — Зубы рвут тут цирюльники, а не лекари. И это единственный известный местным приём стоматологии. Ещё цирюльники вправляют кости, накладывают шины при переломе и вообще владеют базовыми фельдшерскими знаниями этого мира.
— Та не, я счёт вёл, отчёты в магистрат писал. Ну цирюлил, бывало, но не часто. Но ежели что — всё могу, всё умею.
— А за что с тем благородным подрался? — продолжал допрос я. «Счёт вёл» — это серьёзно. Ему доверили всю деловую переписку и делопроизводство. Это капец ответственный пост и доверие.
— Дык он того… Девочку молодую в карету затащить пытался. Дочку Симона бакалейщика. Я и того…
Понятно. Ещё один непризнанный герой и борец с Системой. Нет, перебьётся этот мир, сей шедевр я никому не отдам. Буду таких вокруг себя собирать. Защищать. Может мир хоть чуточку добрее станет?
— И чем всё закончилось?
Детинушка уставил глаза в пол.
— Стража схватила. И за нападение на благородного штраф магистрат выписал. А раз отдать не мог — меня в крепость, в счёт долга.
— А этот… Цирюльник твой. Он чего не помог с деньгами? Да и бакалейщик Симон? — Меня потихоньку брало зло. Как не помочь было близкому доверенному человеку?
— Дык, откуда у них такие деньжищи? Это ж был сам граф де Лара, троюродный племянник старого герцога, — снова развёл детинушка руками. — Да и кто б им позволил? Я на родственника владетеля города руку поднял, меня казнить хотели, да король Карлос не велел — только в холопы и на галеры. Или рудники. Вот меня и…