Записки начинающего феодала

— Да как ты смее… — попытался вякнуть этот артист, но на меня, дитя двадцать первого века, перевидашего всяческих шарлатанов и знающего, как работает актёрское искусство, это не действовало.

— Молчать! — рявкнул я, что даже мои отроки вжали головы в плечи. — Ты, сукин сын, хоть понимаешь, что сделал? Ты, собака такая, попытался лишить меня своей собственности! Убить принадлежащего мне человека! Или скажешь, это епархия приказала гнать от людей лекарей и не давать им лечиться? Ну, епархия издавала такой указ?

— Но… — Угадал, своеволие. Падре собрался что-то возражать, раскрыл было рот, видимо опять про грехи, но я не играю по их правилам. Снова не дав раскрыть рта, бегло, с пренебрежением, бросил:

— Сигизмунд, Бьёрн, арестуйте этого человека! По обвинению в предумышленном уничтожении графской собственности.

— Но… — повернул ошарашенную мордашку Бьёрн.

— Взять! — рявкнул я зло. — Он — убийца! Скольких МОИХ людей он убил, не дав им лечиться? В замок его, в темницу, приедет комиссия из епархии — будем его судить.

Сигизмунд двинулся первым, Бьёрн за ним. Падре пытался что-то вопить, стращая меня гневом господним, но после моего лёгкого одобряющего кивка на вопросительный взгляд, от удара Сигизмунда в живот заткнулся и закашлялся.

— В замок его, — повторился я. — Сегодня же напишу в Овьедо, в епархию. Если он виновен — понесёт наказание.

Обернулся к зрителям сего действа, удивлённо высунувшим из-за заборов мордашки.

— Уважаемые, всем спасибо! Было приятно общаться! А этого человека будут судить священники из епархии, прав он или нет.

— Исчадие сатанинское! — снова попытался сыграть на зрителя священник, но Бьёрн, по моему жесту, лёгким движением кулака вновь прервал его на полуслове.

— Работайте хорошо! Денег нет, но вы держитесь! — закончил я фразой одного из своих бывших правителей. — Партия нам поможет, даст бог — выстоим и построим нормальное общество!

Боже, что за бред несу?

* * *

В замок вернулись по темноте — для нас даже специально пришлось ворота открывать. Приехали бы и ещё позже, но Вольдемар выслал навстречу дежурный десяток, проверить, «всё ли в порядке с сеньором графом». Ибо мы обратный путь тащились как черепахи. Фанатику-священнику связали руки на запястьях и тащили вслед за лошадью за руки на аркане. Тучными характеристиками падре не обладал, но всё же отсутствие постоянных упражнений и сытость потребляемой пищи сделали дело, и от пусть и не быстрого, но продолжительного бега он быстро выдохся и банально рухнул на землю. И его несколько метров протащило по инерции, свезя в говно лицо и кожу на руках. Сполоснув ему лицо и руки водой, поняли, что ничего страшного, заживёт.

— Но лечить я его не буду. Пусть возносит молитвы, господь исцелит его, — заявила Анабель. Женщины мстительные существа.

— Господь исцелит меня! А вы будете гореть в аду! — заверещал фанатик, и я приказал трогать лошадей. Мог бы настоять, что неплохо бы сбрызнуть кровоточащие царапины крепким вином, оно теперь у Анабель всегда с собой, недавно в постели хвасталась, но не стал. Если господь и правду любит сеньора, то кто я такой, чтобы разрушать их единение? Но двинулись мы после этого мелким шагом, практически пешком шли. Священник пыхтел, обливался потом, периодически переходя на бег вслед за лошадью ведущего его на верёвке Лавра, но надолго, как ни пытались, скорость увеличить не могли.

Только сдав арестованного двум отрокам из подъехавшего десятка, отдав приказ, куда и зачем его вести, с остальным воинством помчался домой, но к закату всё равно не успел. Впрочем, кому другому ворота открывать не положено, только с личного разрешения или меня, или замкового сотника, но тут сами понимаете. Предупредил, что сзади скоро ещё двое с арестованным подойдут, поехал к донжону.

— Я в лекарскую, там отлежусь, — пробормотала Анабель и захромала в комнатушку на первом этаже южной стены, приспособленную под лазарет. Если она не исцелит себя лекарским колдовством, завтра на задницу просто не сядет. Я — сын графа, человек с седлом знакомый, и то седалище в начале недавней инспекции натёр так, что мама не горюй. А ей с непривычки…

К воротам донжона, встречать нас, спустилась Астрид. Узнать, в чём там дело — нас очень долго не было.

— Ты поздно, — сухим тоном констатировала она. — Я переживала. Думали, летучий отряд степняков пробрался так далеко. Или убийцы Серториев.

— Как будто ты бы плакала, если б это были степняки или убийцы, — произнёс я и прошёл мимо.

— Да, плакала бы! — донеслось в спину, и я почувствовал, что она готова расплакаться. — Другого брата у меня нет, каким бы он ни стал, в кого бы ни превратился!

В душе что-то надломилось. Её стало жаль. А как бы Вика отнеслась к тому, что её брата больше нет, а вместо него расхаживает вселившийся в его тело Некто, похожий на него, говорящий его голосом, но ни разу не он?

А если бы этот хрен в моём обличье ещё бы её и трахал?

Вику! В моём теле! М-мать!..