Записки летчика-наблюдателя

В стороне от нас, просвистев в воздухе, что-то мягко ударилось о землю. Мы продолжали лежать, ожидая взрыва. Прошло, казалось, немало времени, а взрыва все не было. Тогда один за другим мы стали подниматься и искать место падения «бомбы». Отошедший дальше других Ванин, заметив что-то на земле, захохотал. Все повернулись в его сторону, а Ванин, смеясь до слез, повторял: «Арбуз… Арбуз…»

В это время «Вуазен» совершил посадку. Поднявшийся со своего сиденья летчик, высокий парень, улыбаясь, крикнул нам:

— Здорово, братва!

Старые отличительные знаки на «Вуазене» были закрашены краской, но она выгорела, местами облупилась. Вот почему они были так плохо заметны. Весь самолет производил впечатление только что собранного из частей, взятых на свалке. Буквально все плоскости его были в заплатах, причем разноцветных. Мы сразу же заметили, что некоторые тендеры тросов были законтрены даже ржавой проволокой.

Вылезший из гондолы самолета летчик, здороваясь с каждым из нас за руку, представлялся:

— Кудряшев.

Его спутником был моторист Иванов.

— Здорово мы вас арбузом шуганули, — смеялся Кудряшев.

— Тоже, шуганули… Умнее-то ничего не придумали, — недружелюбно проворчал Володя Федоров.

Вся кабина самолета была загружена личными вещами и арбузами. Иванов вынул арбузы из гондолы и роздал нам.

На вопрос, откуда прилетели, Кудряшев ответил:

— С фронта, из-под Кизляра.

Вечером собрались на веранде нашего дома-общежития. Кудряшев рассказывал о себе.

Он солдат-летчик, служил в старой армии. Октябрьскую революцию встретил в авиационном отряде на Закавказском фронте. Все летчики, за исключением Кудряшева, были офицеры. При демобилизации они разбежались. Кудряшов и его моторист Иванов решили лететь на своем «Вуазене» через Баку в Москву. В отряде никто не думал им препятствовать, и они улетели.

Всеми правдами и неправдами им пришлось добывать бензин и масло. Не один раз ремонтировали они самолет и мотор, прежде чем добрались до аэродрома у Кизляра. Здесь их надолго задержал очередной большой ремонт мотора. За это время обстановка изменилась, и от дальнейшего полета в Москву пришлось отказаться. На Северном Кавказе разгоралась гражданская война. Местные революционные власти и командиры частей Красной Армии на Северном Кавказе настойчиво просили Кудряшева помочь им хотя бы воздушной разведкой, если нечем бомбить белых. По их мнению, полеты Кудряшева подняли бы боевой дух войск, припугнули бы белых и контрреволюционные элементы в городах и станицах. Кудряшев и Иванов, в прошлом рабочие, были безраздельно преданы большевикам.

Так они начали свою боевую работу на Северном Кавказе. Они летали на разведку, попутно сбрасывая обрезки железа на головы белых в районе Махач-Калы.

В последние дни мотор на «Вуазене» начал часто отказывать. Кудряшев решил лететь в Астрахань, где рассчитывал капитально отремонтировать самолет. Однако в полете мотор закапризничал, и пришлось сесть у села Яндыковекого, рядом с арбузной бахчой. Сегодня, после того как мотор наладили, они нагрузили самолет арбузами и вылетели в Астрахань.

«Вуазен» Кудряшева оказался в таком состоянии, что его пришлось отправить в разобранном виде по железной дороге в Саратов на ремонт. А вскоре было получено приказание откомандировать Кудряшева и Иванова в Саратов во 2-й авиационный парк для участия в ремонте своего самолета.

В один из последних дней сентября отряд облетело сообщение делопроизводителя Гвоздева: приезжает назначенный в отряд военный комиссар.

О введении должности военных комиссаров в Красной Армии мы слышали и раньше. Но почему-то прошло уже много времени, а комиссара в отряд не назначали.

В течение дня комиссар с командиром отряда появлялись в общежитии, в канцелярии, на аэродроме, в техническом складе. Встречаясь с ним, все здоровались первыми и проходили с видом людей, очень занятых служебными делами. Когда комиссар подходил к работающим, он здоровался, но почти ни о чем не спрашивал. Бледное осунувшееся лицо его оставалось все время озабоченным и хмурым, Он часто кашлял.

Вечером после ужина по распоряжению командира отряда все собрались в самой большой комнате общежития. Было шумно и душно. В ожидании открытия собрания Столяров рассказывал какой-то случай из летной практики. Сидевшие в стороне отрядные балагуры смешили товарищей. Временами раздавался дружный громкий смех.

Комиссар сидел молча, и было заметно, хотя он и пытался это скрыть, что он внимательно всех рассматривает. Наконец он что-то сказал командиру, тот кивнул. Комиссар встал. Все замолкли.

— Товарищи, — начал он, — я назначен к вам в отряд военным комиссаром.

Из рассказа мы узнали, что Павел Кузьмич Левашев, так звали комиссара, москвич, рабочий по ремонту самолетов в Московском центральном парке-складе. В РКП (б) он вступил в июле прошлого года, активно участвовал, как красногвардеец, в боях за Советскую власть в Москве. Левашев ознакомил нас и с военным положением Советской России. Затаив дыхание, слушали мы об угрозе, нависшей над Советской республикой, о наступлении внутренней контрреволюции и интервенции.