Записки конструктора-оружейника

— Вы все слышали и, надеюсь, поняли, что вопрос будет решен положительно. — Иван Федорович опять внимательно посмотрел на всех и остановил свой взгляд на главном инженере. — Абрам Яковлевич, ваша задача — оказывать всемерную помощь в изготовлении образцов. Сроки жесткие. Сделайте все возможное. С товарищами из нашего министерства по принятому решению я буду разговаривать сам. Вопросы есть у кого-нибудь?

Не знаю, что за разговор состоялся у директора с представителями нашего министерства, но, полагаю, он был не из приятных. Пришлось, видимо, Белобородову выслушать немало нелестных слов о самоуправстве, о нежелании считаться с мнением ведомства. Сужу об этом по короткой фразе, которую однажды произнес Иван Федорович, когда мы вспомнили ситуацию, сложившуюся в ходе моей работы над единым пулеметом:

— Мне пришлось выдержать с ними настоящий бой.

К сожалению, противодействие нашей работе, преодоление барьеров, искусственно ставившихся перед нами, довелось выдержать и при отработке пулемета в заводских условиях, и в ходе его испытаний на полигоне и в войсках. Причем особенно усердствовали в этом некоторые сотрудники нашего министерства. И тому была веская причина. Единый пулемет Никитина — Соколова еще не приняли на вооружение армии, а ведомство затратило немалые средства, выпустив на одном из оборонных заводов большую партию этого оружия. Таким образом, создалось довольно щекотливое положение.

Но последнее слово оставалось за главным заказчиком, и не прислушаться к его мнению, заключениям и предложениям изготовители вооружения не имели права. Наши образцы допустили к сравнительным испытаниям. Опытные изделия изготовили на заводе в рекордно короткий срок. И мы впервые встретились на полигоне с конструкторами Г. И. Никитиным и Ю. М. Соколовым в очном соревновании.

Григорию Ивановичу Никитину тогда было за пятьдесят, и тридцатилетний Юрий Михайлович Соколов выглядел рядом со своим старшим товарищем, можно сказать, юношей. В их творческом содружестве проявился сплав конструкторской мудрости и молодой напористой инициативы. У Григория Ивановича, потомственного оружейника, был богатый опыт работы в конструкторском бюро, куда он пришел после окончания института в начале 30-х годов. Многое ему дали общение, совместная работа с такими известными разработчиками оружия, как Ф. В. Токарев, С. А. Коровин. На первых порах, да и позже, Никитин наряду с интересными конструкторскими разработками занимался исследовательским поиском. Соколов же участием в разработке единого пулемета, пожалуй, впервые заявил о себе как конструктор с большими потенциальными возможностями, что он позже доказал своими работами, став, как и Никитин, лауреатом премии имени С. М. Мосина.

Образец единого пулемета требовалось представить на испытания как на сошках, так и на станке. Вариант ручного пулемета на сошках мы успешно отработали. Сложнее оказалось с постановкой изделия на треножный станок для использования его в качестве станкового пулемета. Станка у нас просто не было.

С просьбой выделить нам один станок конструкции Саможенкова (именно на него поставили свой образец Никитин с Соколовым) мы обратились к своим конкурентам. Однако получили отказ. Понять их позицию в данном случае как-то, по всей вероятности, можно. Не хотелось делиться материальной частью, которую, кстати, они лично не разрабатывали, с нами, их соперниками, столь дерзко и неожиданно вставшими на их пути. Но принять ее сердцем я до сих пор не могу, потому что сам никогда так не поступал и не поступлю. Мы, пожалуй, тогда впервые столкнулись с явным нежеланием конкурентов содействовать нам в честном соревновании, если у нас возникала сложная ситуация.

Встала проблема: где взять станок? Изготовить новый — нет времени. В те дни мне пришлось быть в Москве. Заходил и в Главное артиллерийское управление по делам, связанным с принятием на вооружение унифицированных систем под промежуточный патрон. В разговоре поделился нашими заботами по отработке единого пулемета с инженер-полковником Дейкиным. Высказал тревогу, что мы не сможем выйти на полигонные испытания, если не найдем треножный станок.

Владимир Сергеевич поднялся из-за стола.

— Идем, я проведу тебя в одну комнату. Может, там ты на первый случай и подберешь для пулемета что-нибудь подходящее.

Мы прошли в кабинет, напоминавший собой небольшой музей с коллекцией орудия и несколькими образцами принятых на вооружение треножных станков.

— Вот посмотри, — обвел рукой Дейкин. — Здесь есть и станок конструкции Саможенкова. Понимаю, нагорит мне за самовольство, но другого выхода помочь тебе не вижу, кроме того чтобы отдать этот станок. Хотя он теперь и музейный экспонат, но, полагаю, интересы дела превыше всего. Так что забирай.

— А как же с разрешением? — беспокоюсь.