Записки десантника

12 мая. Очевидно, об уходе Бориса в лес стало известно гестапо. Меня оставили в покое. Я снова веду «безобидный» образ жизни «свободного художника».

12 июня. Все рухнуло! Кто-то предал Лазовского и другого партийного руководителя — Долгалова. Оба арестованы…

13 июня. Что делать? Надо бежать к партизанам. Теперь я точно знаю, что на Палике действует отряд Дяди Коли. К нему недавно присоединились со своими людьми Большаков и Аникушин. Там должен быть и Борис. Надо во что бы то ни стало установить с ними связь…

20 июля. Наконец-то! Сегодня сбылось мое желание! Утром через связную Веру Вербицкую меня вызывали в отряд. Я встретился с начальником штаба отряда Большаковым и с начальником разведки Рудаком. Они подробно расспросили меня о моих делах в городе. Рудак особенно интересовался моей работой под видом «свободного художника», а потом сказал: «Попытайся пробраться в военный городок Ледище. По некоторым нашим данным, там скрыта фашистская разведывательная школа. Надо уточнить».

Сейчас у меня из головы не выходит это важное задание. Проникнуть в военный городок — не шутка. Но надо этого добиться любой ценой. Ведь теперь я не просто подпольщик, но и разведчик партизанского отряда!

23 июля. Неудача. Я взял с собой ящичек с принадлежностями для рисования, мольберт и пошел прямо к военному городку. Но часовой даже и близко не подпустил меня к воротам. Как попасть в Ледище — ума не приложу…

25 июля. Опять неудача. Сегодня пошел к городку во второй раз. Приблизившись к часовому, стал говорить ему, нарочно коверкая немецкие слова: «Я. Никс. Я. Никс. Гут».

Часовой заинтересовался. Вызвал караульного начальника. Через переводчика я объяснил ему: «Я художник; пришел рисовать портреты за сигареты или хлеб». — «Убирайся, собака!» — заорал он на меня. Да еще дал пинка. Так я и вернулся ни с чем.

5 августа. Задание выполнено! Я только что из военного городка. Когда пошел туда в третий раз, сказал, что меня прислал «полковник Миллер». Он, дескать, уехал на фронт и пообещал забрать меня после войны с собой в Германию. Удивительно, но эта выдумка подействовала. Караульный начальник (другой) доложил обо мне по команде. Меня впустили в городок, привели к майору. «Кто такой?» — спрашивает. «Я. Никс. Гут», — отвечаю. Эсэсовцы загоготали и тут же прозвали меня «Яниксгутом». Они не подозревали, что я понимаю по-немецки, и разговаривали при мне свободно.

С разрешения майора я три дня рисовал портреты солдат. За это время все выведал, что надо.

7 августа. Ходил в отряд, доложил Рудаку: разведывательная школа находится не в Ледищах, а в другом военном городке — Печах. Возглавляет ее полковник Нивеллингер. Про этого полковника солдаты говорили…».

На этом записи Николая обрываются.

«Разведывательная школа в Печах. Безусловно, это та самая, о которой я слышал в Москве, — подумал я. — Ну что ж, у Нивеллингера разведывательная школа, а у Дяди Коли такие замечательные разведчики, как Володя Рудак, Борис Качан, Николай Капшай, Артур Ржеуцкий…

Посмотрим, кто кого!».

Глава пятая. Павел Антонович

Вышло так: ночью мы приняли очередную партию парашютистов с самолета, в том числе моего ординарца Колю Антошечкина, а утром из-за Березины к нам прибыл уполномоченный Центрального Комитета Коммунистической партии Белоруссии Павел Антонович Жукович.

От партизан мне уже было известно, что Жукович частенько бывал в бригаде Дяди Коли. Он оказывал помощь не только комиссару и командиру, а и начальнику штаба бригады и командирам отрядов. Он находил время побеседовать не только с руководителями, но и с партизанами. Многих из них он знал в лицо и называл по имени.

Так было и в этот раз. Как только Павел Антонович появился в бригаде, его обступили партизаны и начались взаимные приветствия и расспросы. Увидав Бориса, Николая и Артура (которые всегда держались вместе), Жукович подошел к ним и стал интересоваться положением в Борисове, где он работал до войны. Потом обратился к десантникам, стоявшим несколько поодаль.

— А вы что же, товарищи москвичи, стоите в стороне? Подходите сюда, расскажите нам о столице.

Знакомясь с новичками, Павел Антонович спрашивал, воевали ли они с гитлеровцами, какими военными специальностями владеют, интересовался самочувствием, подбадривал дружеской шуткой.

— Значит, вашего полку прибыло? — улыбаясь, спросил он Лопатина, когда тот представил ему меня. И тут же пошутил — Теперь ваша разведка загремит на всю Белоруссию!

Павел Антонович произвел на меня очень сильное впечатление. С виду ему можно было дать лет сорок. Выше среднего роста, с энергичным выразительным лицом — высокий крутой лоб, проницательные карие глаза, тонкие губы, — он представлялся мне олицетворением ума, воли, храбрости и жизнерадостности.

— Хороших ребят привезли, нужных, — сказал он, обращаясь ко мне. — В каждый бы отряд по такому специалисту подрывного дела, как этот ваш богатырь Петр Иванович!

Продолжая беседовать, мы двинулись к штабу.