Записки десантника. Повесть

Весна была уже полновластной хозяйкой природы. Она нанизала на тонкие прутики ивы жемчужные бусы - пушинки, развесила на ветках тополя бирюзовые с рубиновыми крапинками сережки, насытила живительными соками березовые почки, и из их пазух проглядывали крохотные светло-зеленые кокончики - зачатки будущих листьев. Хороша была в этот ранний утренний час пробужденная земля!

В лагере начинался трудовой партизанский день. Одни были заняты уборкой площадок у своих землянок, другие усердно чистили оружие, третьи спешили к ручью умыться, кое-кто направлялся в сторону кухни, откуда доносился запах дыма, смешанный с дразнящим запахом чего-то вкусного.

На штабной площадке стояла группа партизан. Им давал какое-то задание начальник войсковой разведки Аникушин, запомнившийся мне с первой встречи у костра необыкновенной шириной своих плеч, огромными кулачищами и черными усиками на открытом загорелом лице.

Увидев меня, Аникушин подошел.

- Как отдохнули? - спросил он.

- Хорошо. Спал, как говорят, без сновидений, даже испугался, что проспал подъем.

- Подъема по сигналу, как в армейских лагерях, у нас не бывает. Обычно все встают с зарей, без всякой побудки, - пояснил Аникушин и, очевидно, чтобы не обидеть непросвещенного в партизанских делах москвича, добавил: - Но сегодня мы ведь легли перед утром, так что вы встали, можно сказать, даже рано.

- А меня почему не разбудили? - послышался голос Рудака, выходившего из землянки с полотенцем через плечо. - Чертовски крепко спалось, даже не слышал, как вы встали. Ну что ж, пошли умываться.

После завтрака к нам в землянку зашли Лопатин, комиссар Чулицкий, похожий в своей кожаной тужурке и кепи на рабочего-красногвардейца времен гражданской войны, и начштаба Большаков, человек военной выправки, с тихим голосом.

- Ну как устроились? Что собираетесь делать сегодня? - спросил комбриг.

- Да вот хотелось бы прежде всего ознакомиться с обстановкой…

- Добро. Володя, - обратился Лопатин к Рудаку, - введи товарища в курс..

Поговорив с полчаса, комбриг и его спутники ушли, а мы с Рудаковым направились в отряды.

Весь день провели мы на ногах, перебираясь с одного островка на другой. По пути Володя рассказывал мне о боевом прошлом бригады. В числе рассказанных им эпизодов был один весьма поучительный, и я его приведу полностью.

Случай на реке Гайне

- Было это летом 1942 года, - начал Володя. - К нам только что примкнул тогда отряд Большакова. Подхожу я однажды к группе партизан и вижу: стоит в центре паренек, размахивает маузером и что-то объясняет. «Чем вы тут заняты?» - спрашиваю. «Да вот, - показывает мне на маузер подрывник Самойлов, - решили испытать трофейный пистолет в стрельбе по мишени. Результаты неважные. В чем дело? Подходит вот этот жучок…». Тут парень с маузером на него: «Я, - говорит, - тебе не жучок, а Борис Качан. Запомни». - «Ну, ну, - урезониваю я, - Качан так Качан, а только чего ж ты такой колючий?» - «Какой есть», - отвечает. «Ну так в чем же все-таки у вас дело?» - допытываюсь. «А в том, - продолжает Самойлов, - что этот самый Качан смотрел, смотрел на нас, да и говорит: «Свет ты мой, ну и стрелки! Дайте-ка мне». Ну дали. Так он - видите вон тот телеграфный столб - все чашечки с него без промаха посшибал». И точно. Посмотрел я на тот столб - одни железные шпеньки торчат.

Дальше - больше, полюбился нам этот паренек. Смелый, напористый и, видно, горит желанием драться с фашистами. Включили мы его в подрывную группу Самойлова и хотели уже было послать на задание, как вдруг возвращается с дальней разведки один наш партизан по фамилии Плетнев и вечером мне докладывает: «Борис Качан - фашистский агент. В плену я работал на Борисовском авторемонтном заводе с его дружком Ржеуцким. Его забирали при мне в гестапо, да что-то очень уж скоро освободили. Мы все были уверены, что он завербован и шпионит за нами. Его друг Николай Капшай - он этим сам хвастал - добровольно ходил в гестапо. Определенно, вся эта троица продалась фашистам и Качан пришел к нам в отряд по заданию гестапо».

- И вы поверили?! - не выдержал я.

- Так ведь надо принять в расчет, что Плетнев к тому времени завоевал у нас репутацию человека правдивого, преданного нашему делу. А Борис - паренек новый, кто его знает, с чем он на самом деле пришел в отряд.

Вызвали мы его в штаб. «Есть, - спрашиваем, - у тебя друзья Николай и Артур?» - «Есть», - отвечает. «Ходил Николай в гестапо?» - «Ходил». - «Расскажи, как было дело».