Читаем Записки беспогонника полностью

Увидел молодую, очень испуганную и жалкую немку, к которой прижался маленький мальчик, и ее успокоил, сказал, что мы только заберем кур и уедем. С ее слов я понял, что к ней приезжала наша медсестра Чума и с нею наш боец казах, а не китаец. Чума как раз утром хвасталась этими часами. Подобрать часы на полу пустого дома или снять их с мертвеца и я бы не постеснялся. Но с руки… Да ведь это был настоящий грабеж, а совершила его жена парторга ВСО Проскурникова.

Между тем смеркалось, пошел густой снег. Мы повернули назад с возами, наполненными куриными трупами. Тут попался еще один хутор. Бойцы остались шарить во дворе, а я, заметив в доме тусклый огонек, вошел в него.

В большой кухне за столом сидели человек 15 и пировали. Некоторые были в гражданском, некоторые в немецких шинелях, тут же сидели и женщины.

Я не испугался, просто потому, что не успел испугаться.

Двое или трое встали. Один подошел ко мне, низко поклонился и на польском языке пригласил меня ужинать.

Я отказался. Выяснилось, что все они поляки — бывшие батраки у немцев, едут на родину и здесь остановились на ночлег. Я пожелал им счастливого пути и ушел. Мы вернулись в Бурдунген уже в полной темноте.

Я пошел к Пылаеву доложить. И тут он мне предложил ехать вторично. Ведь утром возвращаемся в Польшу, трофеев больше не будет. Самое портативное и самое питательное — это куры. Я обещал привезти еще два воза.

Снег продолжал все идти; мы раздобыли двое саней и двинулись в путь. Со мною поехали Самородов и трое бойцов с винтовками, топорами и фонарями. Сперва ехали по знакомой дороге, потом свернули с нее и вскоре попали в лес. Ехали, ехали все лесом, а снег все падал, падал, проезжали мимо каких-то озер. Может быть, дома и были где-то в стороне, но из-за темноты мы их не видели. Дорога едва угадывалась в лесу.

В конце концов она привела нас к одинокому хутору на берегу озера. Стояла тишина. Снег все падал и падал, во дворе лежали и дремали коровы, не кормленные, не поенные, не доенные. Бойцы с фонарями стали шарить по надворным постройкам. Самородов подошел ко мне и сказал, что тут кур столько, что можно наполнить ими наши два воза доверху.

Сквозь распахнутую дверь я вошел с фонарем в дом и сразу убедился, что до меня тут побывали — шкафы стояли открытые, одежда валялась на полу, я прошел в следующую комнату, еще следующую. Это была спальня. Я поднял фонарь, осветил кровать и увидел на ней покойника. Старик лежал, как принято укладывать покойников, со скрещенными на груди руками. Я постоял, постоял, освещая бледное лицо, и повернулся обратно.

Мне хотелось раздобыть варенья. Лопал я эти дни от пуза, а ни одной банки в запас не взял. Отыскал кухню, нагнулся с фонарем и увидел несколько банок. Протянул руку, чтобы взять самую большую, поскользнулся и чуть не упал. Я думал, о пролитое варенье поскользнулся, посветил в другую сторону и обнаружил старуху с проломленным черепом, лежащую в луже крови. Ее рот был оскален, глаза выпучены, пальцы на руках скрючены. Словом, жуткая была старуха, вроде ведьмы.

Я поднял банку и с банкой в одной руке, с фонарем в другой пошел к выходу.

А во дворе работа шла вовсю, одни снимали дремавших кур с нашестов, другие рубили им головы. Я рассказал бойцам об убитых стариках. Никто из наших в дом не пошел — видно, побоялись.

Поехали обратно. Поднялся ветер, закрутила метель. Но было тепло, верно около нуля. Ехали мы, ехали, и тут я понял, что мы заблудились. Я испугался, к утру мы должны обязательно вернуться. Ехали, наверное, еще часа два в полной тьме, из-за метели ничего не было видно, мы сбились с дороги, вновь набрели на дорогу. И вдруг увидали сквозь метель едва мерцающий огонек. Направились прямо к нему по полю и вскоре подъехали к небольшому одинокому хутору. Стали стучать в ворота, огонь сразу потух. Застучали сильнее. Мне показалось, что за окном мелькнул кто-то в белом. Нет, не уедем! Стучали топорами, Самородов дал выстрел.

Ворота открылись, показался маленький старичок, дрожащий, бледный, в пальто, накинутом на белье. Я ему сказал, что нам нужно в Бурдунген. Старик стал объяснять дорогу, я не понимал, хоть и оказалось, что туда было всего 8 километров. Самородов предложил забрать старичка — пусть покажет нам дорогу. Вышедшая на разговор старушка запричитала, схватила мужа за рукав, Самородов потянул старичка в другую сторону.

Вспомнив чеха, показавшего, где находится замурованное вино, я сказал старичку, что дам ему справку, он сразу обрадовался, пошел домой одеться, вернулся, и мы поехали вместе с ним. По дороге он нам рассказывал, что является социал-демократом, Гитлера ненавидит, живет тут недавно, поселился, когда правительство распределяло пустующие земли.

Он вывел нас в соседнюю с Бурдунгеном деревню, я его отпустил, отдав ему бумажку с надписью, что он «содействовал успехам Советских войск».

Перейти на страницу:

Все книги серии Большая Московская библиотека

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне