Записка Анке (сборник)

Машина стремительно приближалась. С каждой секундой расстояние между льдом и повисшими в воздухе остроносыми лыжами сокращалось. Вот послышалось грохотание первого прикосновения самолета ко льду. Подпрыгивая на порогах, машина побежала по площадке. Поддаваемая буграми, она совершала нелепые скачки. Наклонялась к самому льду то правым, то левым крылом.

«Как пьяная ворона», – подумал Зуль.

«Пингвин» прыгал все сильнее. На запорошенном снегом высоком пороге, в самой середине площадки самолет подскочил особенно сильно, как-то на одной лыже – боком. Его крыло коснулось льда. Весь самолет моментально завернул в сторону этого крыла. Лыжи уперлись в ледяную кочку. Машина быстро задрала хвост. Послышался отчаянный звон стекла и металла. Из-под уткнувшегося в лед носа машины брызнули осколки пропеллера. Постояв на попа, самолет точно минуту размышлял, потом при звуках раздавливаемого и ломаемого дерева упал на спину. Из-под мотора вырывался пар от снега, растопленного горячими цилиндрами. Зуль подумал, что самолет загорелся, и, закричав как безумный, бросился к машине.

Когда он, совершенно запыхавшись, подбегал к самолету, сквозь разбитые бортовые стекла пилотской кабины продирался коренастый человек с обветренным, почти синим от мороза и напряжения лицом. Зуль помог ему выбраться наружу и, не зная, что сказать, растерянно смотрел на него. Но через минуту уже овладел своими нервами и деловито спросил:

– Разве вы один? Где ваши спутники? Они целы?

– Не беспокойтесь, все в порядке. Они целы и сейчас вылезут. А вы приготовьте свои бока, если вам мы обязаны выбором этой площадки. Если бы вы не были седы, я бы назвал вас своим именем и дал бы вам понюхать вот этого, – злобно ответил Йельсон, поднося к носу Зуля здоровенный кулак в огромной меховой рукавице.

Зуль не сморгнул. Он совершенно спокойно спросил в свою очередь:

– Гисер-Зарсен с вами?

– При чем тут Гисер-Зарсен?

– А для кого же я приготовил, по-вашему, эту площадку, как не для капитана Гисер-Зарсена, пилота норвежского королевского воздушного флота? А кто вы-то, собственно, такой?

– Старая мочала… Гисер-Зарсен, Гисер-Зарсен! Да что вы, воображаете, что стоите на Бродвее и сливки авиационного общества то и дело шныряют тут в своих лимузинах? Экая шляпа, право! Ему, видите ли, нужно видеть Гисер-Зарсена!.. Ха, ха, ха… подождите еще годик на этом перекрестке, может быть, он и заедет сюда на минутку, чтобы с вами переговорить.

Зуль терпеливо выслушал летчика и затем еще раз спокойно спросил:

– А вы кто такой?

– Я Йельсон.

– А, мистер Йельсон! Очень приятно познакомиться – доцент Зуль.

– Очень рад. Но почему, собственно, вы здесь и где «Наутилус»?

– Где «Наутилус» – я вам сказать не могу, так как примерно двое суток тому назад расстался с любезнейшим капитаном Билькинсом. А нахожусь я здесь, как уже сказал, в ожидании капитана Гисер-Зарсена, с которым у нас назначено свидание.

Йельсон подозрительно посмотрел на Зуля. У него мелькнула мысль о том, что перед ним сумасшедший. Но доцент держался так спокойно и с таким достоинством, что Йельсону пришлось отказаться от своего предположения. Однако удивление от необычности встречи и всех обстоятельств, сопровождающих его посадку, росло. Необычайное спокойствие Зуля возбудило в Йельсоне другие подозрения.

– Как вы полагаете, где же мы можем теперь отыскать Билькинса?

– Я думаю, что возможность эта совершенно исключена. Он ушел в направлении на северо-запад и собирался ожидать вас примерно в ста милях отсюда. Не может быть и речи о том, чтобы идти за сто миль, не связавшись с ним по радио и не установив точно его место. Да и вообще поход по льду на таком расстоянии в здешних условиях является совершенным безумием.

Йельсон задумчиво набивал трубку. Тем временем Гард помогал американским геологам вылезти из опрокинутого самолета.

Лица обоих американцев расплылись от удовольствия при виде доцента.

– Как, господин Зуль? Значит, и «Наутилус» тоже здесь?

Однако Йельсон их быстро разочаровал. По мере того как он передавал им сообщение Зуля, лица их вытягивались. Но Йельсон не дал им времени на жалобы. Он решительно скомандовал:

– Ну, довольно разговоров! Принимайтесь-ка за вытаскивание из-под самолета всего, что еще сохранило образ и подобие целых вещей. Самолет в таком состоянии, что нам придется, вероятно, просидеть здесь не один денек в ожидании помощи.

Через час на льду выросли несколько аккуратно разложенных кучек различного имущества, снаряжения и съестных припасов. Пушистой горой громоздились спальные мешки. Глядя на все это, Йельсон окончательно развеселился.

– Трудно, в конце концов, сказать, везет мне или не везет. Если бы мне везло, то я, вероятно, не попал бы в такую передрягу, только что выздоровев от лишений, перенесенных в прошлогоднем полете на выручку старого Свенсона. А если бы мне окончательно не везло, то, вероятно, я переломал бы себе сейчас все кости вместо того, чтобы ограничиться разложением на составные множители злополучного «Пингвина» и иметь в перспективе вкусный завтрак. Господа, кто за завтрак?