Запил под Хендрикса

— И крыша над головой у них есть, и сыты! Вот бы нам так — сидишь себе, ничего не делаешь, отдыхаешь на свежем воздухе!

Пригласил Лену к себе домой:

— Познакомлю с человеком интереснейшим!

— А кто он?

— Наш гость.

Маршруткой на Краснозвездный, у пруда камышового вышли, и на крутую гору, там где Болсуновы живут. А осень, а катятся орехи по асфальту.

— Всем привет! Это Лена.

Болсунов-старший вокруг павианом скачет, Болсунова-мама улыбается да глаза вскидывает, сам Андрей гостье кляссер с марками показывает, доставшийся от дедушки — дедушка кстати тут же и похоронен, в палисаднике:

— А хочешь покажу его могилу?

— Нет спасибо!

Между тем собираются гости, и готовится там, внизу, подвальный житель Чомин. Сегодня он скажет новое слово.

— Никогда не слышала о таком Чомине, — признается Лена.

— А истина, Леночка, она только для избранных, она не для всех, — говорит старший Болсунов.

И тихо так, девушка шепчет Андрею:

— Значит, я тоже эта избранная!

Умолкли беседы праздные, на середину комнаты явился он — Чомин — уважительными взглядами сопровождаемый. Длинные, но жидкие волосы его, стянутые на лбу узкой повязкой, холщовая рубаха с широкими рукавами, придавали Чомину вид русича, только что сошедшего с ладьи на берег, готового пить квасы и под гусельное бренчание сказывать быль.

Выщупал глазами молодого, патлатого художника Хлебова и сообщил:

— Слово «западня» произошло от слова Запад.

— Видишь, как метко? — обратился Андрей к Лене.

Хлебов запыжился — возразить ли Чомину, поддержать ли, но мудрец уже переключил внимание и обратился ко всем, упирая на «то»:

— Сейчас наступило то самое время, то самое время… Лучшие силы отечества должны сплотиться и быть брошены на борьбу. Уже нет времени на мелочные дрязги…

— Сплотимся! — воскликнул кто-то.

— Потапова в президенты! — звонко крикнула Лена.

И что? И стали писать открытое письмо в газету. С поддержкой. Кому письмо? Самому Потапову. Народ хочет вас видеть своим правителем. Представителем. Чаяний выразителем. Демократ вы наш и надежда. Разведите огурцы да накормите страну. А после огурцов и за картоху можно будет взяться. Интеллигенция подключится.

Чомин:

— Делайте копии! Не в один печатный орган, но в разные! Газеты — колокола! Народ бьет в колокола! Народ хочет Потапова президентом.

— Знаково! — крикнул человек с пепельной бородкой, — Знаково! Что первый голос подали именно мы!

Никто из присутствующих его не знал. Он был приглашен отсутствующими. Поправив пальцем очки на носу, подытожил:

— Не зря я сюда пришел. Готов написать копию.

— Не забывайте! — гремел Чомин, — На каждой копии все подписываемся! Наши голоса будут первыми… Однако не последними… Но мало газет, мало звона! Пусть каждый пойдет по соседям… Объяснит, уверит… Потапова в президенты!

Все стали поднимать кверху кулаки и повторять:

— Потапова в президенты! Потапова в президенты!

Андрей весело сказал Лене:

— Видишь, какая каша тут заварилась!

— И это всё я. Я ведь первая сказала — Потапова в президенты.

Позади возник интеллигент с длинными черными волосами:

— Девушка, не забудем!

Гости не расходились до рассвета. Андрей распечатал на принтере агитационные объявления. Расклеивали их ночью по заборам близлежащих улиц. Доватора, Кустанайская, Гвардейская. Вернулись уставшие, измазанные клеем, чтобы попрощаться с Болсуновыми. Старший пожимал руку и тихо благодарил:

— Спасибо! Вместе мы делаем настоящее дело! Стоит и рискнуть. Никому не говорите, чем занимались этой ночью. Транспорт еще не ходит. Я вызову вам такси. Придумайте легенду для своих родных или расскажите им правду, если доверяете.

Андрей и Лена тоже бродили по темным, узким, местами в брусчатке улочкам и клеили объявления на столбах. Это так романтично. Из облаков Луна была свидетельницей. Хотели поднять решетку, куда стекали сточные воды, и спрятаться, и поутру — глас, глас совести из ниоткуда, из самой души, призывал бы идущих на работу — Потапова в президенты! Не поддалась решетка.

Позже, Чомин в подвале шептал, водя ладонью над пламенем свечи:

— Нужно, чтобы думали — из сердца народа. А так оно и есть. Мы сердце народа. Мы.

Глава 8 Бегство

Сява видел такие перчатки у дворника. Белые резиновые с красными пальцами, будто под ковш бульдозера попали. И тоже такие захотелось. Взял у бати деньги и купил.

Листопад начался, пора небу линять. Линять небу, линять Сяве. Директора уже ищут. Ноги в руки, рюкзак да саперную лопатку. Удались в лес и рой землянку. Отец поможет. Умеет, приходилось. Тяжелая штука жизнь.

Будут со школы приходить — придется отвечать — а где сын? В санатории-профилактории, проходит курс лечения, дышит солью. Надо документальное подтверждение. Николай нацепил на нос очки, пишет справку, точечками фломастером рисует штамп. Правдоподобно всё нелепое.

Сява в перчатках с красными пальцами прощается с городом. Стоит на пороге, рюкзак за плечами, больше самого. Облокотил об себя гитару в чехле. А ничего, уходят же люди в леса, в жизнь дикую, начинают стирать белье в курином помете, косят крапиву на салат, ищут воду лозой — где наклонилась лоза, там источник, копай!