Запертый

Хорошо хоть часть лозунгов убрали — раньше от них рябило в глазах. Это инициатива «давайте без перегибов с пропагандой» исходила от помощницы Смотрящего за нашим уровнем сурвера Нэнси Кловерфилд. Говорят, что она безумно дорожит своей фамилией и поэтому заставила мужа принять ее, отказавшись от своей. А еще она женщина умная. Сумела надавить на управление нашим шестым уровнем, чтобы те наконец избавились от двух третей никому не нужных лозунгов с устаревшими призывами, что к тому же были окрашены в красный. Вместо этих лозунгов художники, пусть аляповато, но все же красиво изобразили на стенах природные красоты, а кое-где на потолке появилось голубое небо с белоснежными облаками. И стало действительно лучше. Даже настроение в целом у жителей поднялось. А когда там и сям появились удобные скамейки, а перед ними большие прозрачные витрины с реально живыми цветущими растениями… многие сурверы уже знали за кого будут голосовать в следующих выборах Смотрящего. А помощница Смотрящего Нэнси Клевер, как ее чаще всего называли, получила прозвище «Эльфийка». Вроде как за свою любовь к живой зелени, которая ведь появилась не только на крытых улицах шестого уровня Хуракан, но и в различных заведениях.

Эльфийка Нэнси Клевер — будущий Смотрящий шестого! Голосуйте! Ты сурвер — и ты стараешься!

Тихо рассмеявшись, я медленно провел ладонью по продолжающему пульсировать от боли затылку. Скоро рана заживет. Рана телесная, физическая. А вот рана душевная…. Она вроде как даже разрастается с каждым днем. Я становлюсь все злее. Как же странно — ведь читал в одной старой книге, что кровопускание успокаивает, а крови за последний день мне выпустили прямо много… Проведя языком по разбитым деснам и губам, я тихо рассмеялся, стараясь не замечать пронзающей меня при каждом шаге боли.

Да…

Мне больно. Мне страшно. Мне обалдеть как некомфортно и все, чего мне сейчас хочется — запастись едой и водой, забиться в свою условно безопасную норку и там затихнуть хотя бы на неделю, залечивая раны и надеясь, что взбаламученный мной омут говна успокоится. Мне очень хочется исчезнуть… Ведь я именно такой — Амос-Анус… Как там меня в школе называли? Робкий Анус с неправильный прикусом? И я ведь я улыбался, кивал, а затем днями не ходил в нашу гордую сурверскую школу, где всегда царит дух товарищества и взаимопомощи… Вот и сейчас мне хочется незаметно прокрасться вдоль стены до своей комнатушки и…

Моргнув, я удивленно вытаращился вправо — мое правое плечо скребло по стене, а сам я медленно двигался вдоль нее робкими мелкими шажками, втянув голову в поднятые плечи и стараясь не привлекать к себе внимания. Как я тут очутился? Когда изменилась моя походка? В затылке часть и больно запульсировало…

— Эй, Анус! — насмешливый полузнакомый голос — Куда крадешься, плесень?

В плечо вцепились крепкие пальцы, меня силой развернули к себе. Большой растянутый в насмешливой улыбке рот дыхнул чесноком, луком и гнилью.

— Как ты, Анус? Давно не видели…

Мой кулак впечатался прямо в эти красные губы и белые зубы. Я не умею бить. Я не умею драться. Но ударил я сильно, вложив в удар всю еще не утихшую злобу и заново вспыхнувшее презрение к самому себе.

— Ох… Ашлох! — отшатнувшись, крепкий высокий блондин машинально схватился за разбитые губы, в глазах блеснули слезы боли — М-м-м…

Я пнул его точно в развилку. Прямо по яйцам.

— О-ОГХ!

Сложившись, он упал на колени и скрючился в столь знакомой мне позе — я частенько лежал в ней в школе да и во взрослой славной жизни сурвера. Стоило вспомнить об этом, и я с огромным трудом удержал себя от пинка по так удачно подставленной перекошенной роже. Нет… Нет! Вместо удара я заговорил, неспешно опускаясь на корточки рядом со стонущим однокашником — Серж Бугров. Неплохой в принципе парень. Просто тупой. Он ведь оскорблял меня в школе и издевался надо мной лишь потому, что так поступали другие. Тупой парнишка, не имеющий собственного мнения и поступающий как остальные. А когда на него обижались — я в том числе высказался пару раз со слезами — он искренне удивлялся — мы же просто шутим и веселимся. В чем проблема, бро?

Это я ему и сказал, наклонившись над Сержем:

— В чем проблема, бро:

— Какого… м-м-м… Анус! Ты ох…

Я опять ударил. Попал в щеку, кулак соскользнул, прошелся по разбитым губам и ударил в бетон пола. Больно… Я ударил еще раз, но в этот раз Серж успел убрать голову и мои пальцы пронзила куда более сильная боль. В следующий миг я увидел летящую мне в лицо рифленную подошву. Ботинок…

Перед глазами полыхнуло багровым. Отлетев, я ударился о стену спиной и… затылком.

Темнота…

Багровые частые вспышки…

Дернув головой, я попытался проморгаться и получилось. Но только для того, чтобы увидеть летящий мне в лицо кулак оклемавшегося Сержа и его перекошенное уже не болью, а злобой лицо.

Удар…

В багровой черноте вдруг появилась часто пульсирующая ярко-красная точка, что медленно расширялась…

Удар…