Запасной инстинкт

В больнице стояла мертвая тишина. Это было так непривычно, что Черников почувствовал легкий озноб и прилив адреналина. Он как никто другой знал, что предвещает или о чем уже возвестила такая тишина. Для обычного человека она ничего не значит, он даже не обратит на нее внимание, но тот, кто связан со смертью обязательством каждый день ее видеть и чувствовать, впитает такую тишину каждой клеткой своего тела.

Черников чувствовал вдалеке от себя чье-то влажное, хриплое дыхание, скользящие шаги. Перед его сознанием проплывали мутные обрывки мыслей дикого существа, вырвавшегося на волю.

Черников стоял у двери. Все обитатели палаты в оцепенении наблюдали за металлическим, неестественным блеском глаз неугомонного балагура, мента Сереги. Они видели его таким впервые. Их не было в подвале, когда он, ведомый беснующимися клетками мозга, шел к тому месту, где была привязана к трубе дочь его друга.

— Если через десять минут не вернусь, вызывайте полицию.

Беззвучно приоткрыв дверь, он вышел в коридор. Пустой стул у двери реанимационной палаты заставил повлажнеть его ладони. На этом стуле должен был сидеть, не вставая и никуда не отлучаясь, охранник из ГУВД. Он должен был сторожить человека, находящегося внутри.

Не входя в палату, Черников толкнул рукой дверь. Она предупреждающе заскрипела и распахнулась. По этому звуку, еще даже не видя кровати, опер догадался, что палата пуста. А вот и сама кровать…

На полу валялись трубки капельниц, к которым прилипли обрывки пластыря. Из игл, вынутых из тела, на кафель вытекала какая-то жидкость. Рядом лежал перевернутый медицинский лоток и около десятка никелированных инструментов. Падение всего этого добра и заставило сон оперативника перейти в явь.

Сергей осторожно наклонился и поднял с пола большой скальпель. Развернув его в руке лезвием вверх, он вышел из палаты и двинулся по следу, оставленному босой ногой. Убийца сорвал иглы, сбросил трубки на пол и наступил на вытекшее лекарство. Пятно было размером с советский пятак, и Черников знал, что через десяток метров никаких следов уже не останется. Жидкость сотрется со ступни, а невидимая больничная пыль вскоре уничтожит и отпечатки чистой ноги.

Однако именно этого десятка метров Сергею хватило, чтобы понять — беглец уходит к лестнице. Вот только куда он по ней двинется — вверх или вниз? Если следовать логике, вниз, ибо все выходы из зданий находятся на первом этаже, а не под крышей. Но Черникова вела не логика, а наитие.

Черникова вела не логика, а наитие.

Проходя мимо коридора, он увидел охранника. За столом, рядом с медсестрой, сидел сержант в форме. Черников глядел на эту картину с облегчением, так как сержант был жив. Не с перерезанным горлом и вырванными глазными яблоками.

— Бегом ко мне, козленыш! — вполголоса зашипел Черников.

Сержант знал, кто этот больной, но чувство собственного достоинства и желание не упасть в глазах барышни заставили его не торопясь встать, с независимой миной поправить рукой содержимое штанов между карманами и начать движение вразвалку. Со спокойствием, превосходящим пределы разумного, Сергей шагнул навстречу охраннику, взял его за шиворот, как берет щенка заботливая сука, и поволок к реанимационной палате.

— Руки уберите! — возмущался мужчина, проснувшийся в сержанте.

Черников отпустил его у самой палаты. Он распахнул дверь, убедился, что сержант видит то же, что и он, а потом влепил парню оглушительную пощечину.

— Где?..

— Я это…

— Где рация?! Вот ментяра, а?! — искренне изумился Черников, всаживая ногу в тощий зад сержанта, уже бегущего к столику за станцией. — Срочно вызывай наряд и сообщи в дежурную часть города, что совершен побег!

Слыша в тишине коридора обрывочные сообщения перепуганного сержанта, включившего рацию, Черников снова метнулся к лестнице.

Третий этаж, четвертый…

Оставался ход на чердак. Замок размером с блин для штанги неподвижно висел на петлях, отчетливо давая понять оперу, что на чердаке тому делать нечего.

Сергей спустился на полпролета вниз и толкнул ногой дверь, над которой огромными буквами было обозначено, что тут расположено кардиологическое отделение.

«Только здесь этого персонажа в голом виде не хватало», — подумал Черников и вошел в коридор.

В конце его шла сестра, неся на руке кипу белых простыней. Из палаты, расположенной рядом с опером, вышел мужчина со стаканом в руке и направился к туалету.

«Интересно, куда может заскочить голый мужик, сбежавший из реанимации? Макеев, конечно, ненормальный, но не настолько, чтобы убегать раздетым. Если он смог существовать среди людей столько лет, значит, способен думать».

С этими мыслями Сергей медленно шел по коридору, скользя взглядом по табличкам на дверях. Палаты, кабинет заведующего отделением.

Опер прижался ухом к замочной скважине и услышал:

— Нет-нет, инсульт здесь ни при чем. Это скорее переутомление.

Можно идти дальше. Разговор был явно не с Макеевым.

Кабинет старшей медсестры…