Запах смерти

За год своей работы в полиции Киппи Гимм довелось пару раз быть свидетелем грабежей на дороге (это ж все-таки Чикаго). Однажды она наложила жгут на руку пятилетней девочки, единственной оплошностью которой оказалось сидеть на заднем сиденье пережидавшей светофор машины, когда рядом на полосе остановились бандиты. Видела она и человека, сгоревшего заживо у себя в кабине, когда пожарные из-за жары не смогли пустить в ход «челюсти жизни»[2]. Был еще случай, когда Киппи Гимм с Вабсом прибыли по вызову в дом престарелых, где сочащийся из-под одной из дверей специфический запах проник в коридор, становясь непереносимым для ближних соседей, которые довели это до сведения управляющего. Это была комнатка пожилой женщины, вдовы, которую не видели уже по меньшей мере неделю и которая, понятное дело, не отвечала ни на звонки, ни на стук в дверь, и тогда все жильцы, включая управляющего, поняли, что все это значит.

Сложилось так, что Киппи Гимм с давних пор была неравнодушна к собакам; с того самого дня, когда отец доверил ей дать имя щеночку бульдога (она назвала его Рокко), которого папа принес Киппи и ее старшей сестре в канун Рождества. Загруженность копа с содержанием домашних питомцев, увы, мало совместима, но Киппи рассудила, что если когда-нибудь выйдет замуж, то в их семейном клане непременно будет один или два четвероногих. Стоит ли говорить, как она обожала заботиться о Зи-Зи и Еве, двойняшках-шпицах ее сестры, когда та с семьей уезжала в отпуск.

Пожалуй, если сегодня они с Вабсом успеют в «Гэмблерс» до закрытия, придется принять на грудь что-нибудь покрепче, чем пиво.

Киппи вернулась в дом, по пути обогнув Вабса, который все еще пытался вернуть Грейнджера к жизни, и пробежалась по оставшимся комнатам, превратив обыск в упражнение по кардиостимуляции (как раз способствует снятию стресса после увиденного в гараже). Меньше чем за минуту она прочесала две спальни – хозяйскую и гостевую, – а также гостиную в цокольном этаже и прачечный закуток. Больше в доме никого не оказалось – ни женщины, ни сына. Жилье выглядело в целом опрятным, прибранным, если не считать осколков стекла и россыпи мелочи на деревянном полу в кабинете Грейнджера.

По всей видимости, здесь что-то произошло.

Миновав кухню, Гимм через выбитую переднюю дверь вышла из дома, спустилась по подъездной дорожке и направилась к растревоженному соседу.

– Вы знали, что у них есть собака?

– Собака? – встрепенулся Менкен. – Ах да, ко мне недавно вечером заглядывал мальчонка, показать щенка… Тот у них, видно, недавно появился.

Киппи Гимм поблагодарила его за усилия, сообщила дурную весть о ретривере, а также что к Грейнджеру выехала «Скорая».

Менкен кивнул и залопотал насчет того, что Грейнджер всегда был типом странным – нелюдимым, тихушником, но при этом, если судить по их встречам после заката, ночным гулякой. Пошло бла-бла-бла насчет вредных вибраций и о том, что у Грейнджера что-то то и дело просачивалось на поверхность.

Киппи слушала вполуха, оглядывая двор, подъездную дорожку, улицу – все что угодно, только не открытый гараж Грейнджера. Когда Менкен остановился перевести дух, она повернулась к нему, еще раз поблагодарила за помощь и предостерегла, чтобы тот на обратном пути не заглядывал в гараж Грейнджера, чтобы не видеть ту крайне неприятную – просто жуткую – картину, забыть которую не так-то просто.

Менкен топтался еще с минуту; из-под толстовки у него выглядывал пуп, словно сурок, исподтишка ищущий свою тень. Вид у Менкена был мрачноватый: ясно, что эта деваха-коп дает ему укорот. Тем не менее предостережению он внял и ушел к себе не оглядываясь.

Вообще такой резкости этот добрый самаритянин не заслуживал. Он действительно сделал доброе дело, но уж очень хотелось поскорей услышать о Скотте Грейнджере.

Вабс появился через пару минут.

– Бесполезно. Ничего не смог сделать. Думаю, Грейнджер по какой-то идиотской причине травил собаку газом, но при этом надышался сам: смерть просочилась через дверь.

– Вот и поделом, – буркнула Киппи. – Вселенская справедливость.

Вабишевски ничего не ответил.

Киппи Гимм обернулась и посмотрела на гараж с недвижной грудой одеял и золотистого меха. Уже слышна была сирена приближающейся «Скорой». Гимм провела рукавом по глазам и… чего-чего?.. Там что-то шевельнулось.

– Вабс, – выдохнула она, хватая напарника за плечо. Тот резко обернулся и посмотрел в направлении взгляда Киппи. – О-па. Что за чертовщина?

Сначала было ощущение, что это игра теней. Сама импровизированная подстилка, казалось, извилисто подергивается, но вот картина стала четче: из кучи одеял выпутался одинокий щенок и, повалявшись на боку, кое-как поднялся и заковылял к подъездной дорожке, приближаясь на четырех шатких лапах к полицейским.

Невероятно. Просто отвал челюсти.

Киппи быстрыми шагами подошла к гаражу и присела на корточки, встречая приближение песика.

– Все в порядке, медвежка, – шепнула офицер Киппи Гимм, протягивая руку.

Песик робко лизнул полицейский палец. Гимм взяла щеночка на руки.