Западный край. Рассказы. Сказки

— Запомните, дедушка, — сказал он, отчетливо выговаривая каждое слово, — на свете нет ни духов, ни короля. Правительство наше сильнее всех, его никому не одолеть. А если кто говорит другое, значит, он чужой человек и его не надо слушать.

— Да-да…

Старик чуть заметно шевельнул губами. Он все глядел и глядел на гостя. Всю всколыхнувшуюся вдруг в его сердце теплоту и нежность отдавал он теперь Кхаю. Но сомнения и тревога все же не покидали его. Он похож был сейчас на младенца, только что научившегося стоять на ногах.

А Кхай преисполнился самых радужных мыслей. Как здорово, что шаман внял его словам! Старик отошел было от Революции, а теперь благодаря ему, Кхаю, снова вернулся к прежним убеждениям. Ведь у са и у мео было единственное спасение — Революция. Он вспомнил, как еще мальчишкой был связным в партизанском отряде и земляки са не раз перевозили его через реку, а если попадались навстречу французские патрули, са вели его в обход. Целая их деревня Хуоика погибла во имя Революции. Такова верность и душевная чистота этого народа…

Кхай на прощанье крепко пожал старику руку.

XII

Во время паводка, когда зерно старого урожая было уже съедено, а новый урожай еще не поспел, в Наданг вместе с наводнением нагрянул голод. Лица людей от забот и тревог стали серыми, как напоенное влагой небо. С рассветом все уходили теперь в лес: вдруг посчастливится срубить ствол банга или накопать клубней май.

Одни лишь никчемные плоды коонг, раскрыв свои пять темно-красных долек, беспечально качались над мрачной деревней. Паводок ворвался в селение, и вода бурлила меж сваями домов. Свиньи и куры, спасаясь от наводнения, убежали в горы и разбрелись в поисках корма. Лишь изредка до деревни доносились их визг и кудахтанье.

Кхай направился прямиком к дому Панга.

В протоке, полной воды, плескалась шумная ватага детишек; темные от загара животы и спины лоснились, как речная галька. Они волочили по воде стебли бамбука. Это были их лодки. И лодочники, обгоняя друг дружку, вели свои суденышки через «смертельные» пороги меж торчавшими из воды камнями. Над водой звенел ребячий смех.

Завидя пришельца, один из мальчуганов — с малышом на спине — со всех ног кинулся в лес.

Кхай пригляделся и узнал сына старосты Панга. Он догадался: парнишка, приметив гостя, побежал за отцом. Малыш, которого вылечил Кхай, важно восседал на спине у брата и, обернувшись к оставшимся в воде дружкам, улыбался во весь рот. А те, поглазев на Кхая, вернулись к оставленным «лодкам»: шутка ли, впереди ждут самые быстрые и грозные «стремнины». Время от времени в протоку течением заносило обломки плота с обрывками канатов и дети встречали их громкими криками.

Им не было дела до забот и тревог взрослых и не нужно было ломать голову над тем, где добыть пропитание. К вечеру вернутся отец с матерью и накормят их молодыми, едва завязавшимися початками кукурузы, а не то и чашку риса дадут — того самого риса, которому теперь не было цены и который в каждом доме сберегали по зернышку, чтоб поддержать малышей в голодную пору. И дети резвились, беззаботные и веселые, как красные плоды коонг.

Панг, воротившись домой, обрадовался нежданному гостю. Ему, как и всем остальным, приходилось теперь нелегко. Зерна в кукурузных початках едва начали наливаться. Но с того дня, как Панг повстречал Кхая, особенно после исцеления сына, он знал: Правительство здесь, рядом с ним, Правительство не оставит их в трудную минуту; и он больше не чувствовал себя заброшенным и одиноким. Кхая он встретил точно родного брата.

— Ну, как дети? — спросил Кхай.

— Да вон они, глаз с вас не сводят!

Старший сынишка с малышом за спиной стоял на верхней ступеньке лестницы, и оба глядели на гостя.

— Может, на этот раз погостите у нас подольше? — осведомился Панг.

Вместо ответа Кхай спросил:

— Вы сумеете собрать людей?

— Да мы сами ждем не дождемся встречи с партийцем, — ответил Панг.

— Много ли здесь надежных людей?

— Голод у нас, вот кое-кто и ропщет; позвали шаманов, собираются резать свиней и птицу — встречать короля… Беда с ними, — он улыбнулся, — слушают и наших и ваших! Темные люди.

Слова Панга чем-то напомнили Кхаю рассуждения старика шамана: «Какая ни будет власть, а нам, са…» Это сразу насторожило его, и он снова спросил:

— А в чем же все-таки дело?

— Мы ведь живем в бедности да на отшибе, вот и слушаем всех, всего боимся. Услышим доброе слово от вас или ваших товарищей и запомним его. А там, глядишь, кто-нибудь вроде подонка Нгу распустит злую молву, и люди опять начнут дрожать от страха, сами не знают, чего боятся… А тут еще отребье из Лаоса повадилось к нам, в Наданг. Придут, нагородят небылиц и уйдут. Их уж давно и след простыл, а ты вот толкуй да объясняй, покуда в народе не улягутся сомненья. Лазутчики эти по большей части воры да разбойники; встречаются, правда, и начальничьи прихвостни или людишки вроде купца Цина. Не забыли мы, как они торговали, бывало, ружьями да опием, грабили народ на ярмарках, как убивали или силком уводили людей — вот все и боятся их, точно ядовитых змей.