Запад – Восток. Записки советского солдата 1987–1989 гг

Суверов Е. В ЗАПАД — ВОСТОК Записки советского солдата 1987–1989 гг.

От автора

Осень 1987 года. Желтые листья не спеша падают на влажную землю. Дни становятся все короче и холоднее. А в ноябре в Барнауле уже вовсю властвует зимушка-зима, с морозами, сугробами, метелями. Сибирь, одно слово. Все мои одноклассники уже служат.

Круг знакомых значительно сократился: друзья уже «тащат» службу в разных уголках нашей необъятной родины — СССР (Союза Советских Социалистических республик).

С 1985 года во главе нашей страны стоял Михаил Сергеевич Горбачев. Он начал так называемую «перестройку». Пытаясь перестроить гигантскую государственную машину, не справился с управлением, бросил все на самотек, что привело к распаду СССР, — одна из причин, но далеко не единственная. Но все это будет потом, в 1987 году в такое мало кто верил. Горбачев М. С. начал претворять в действие «гласность», программу на свертывание цензуры. В прессе и на телевидении стала все чаще появляться разнообразная информация, зачастую расходившаяся с генеральной линией коммунистической партии. Горбачев решительно повел борьбу против «пьянства» и «алкоголизма». Резко сократилась продажа спиртных напитков. В целом эта мера имела положительные моменты — пить стали меньше, жить стали дольше. Хотя и здесь шло не без перегибов. В угоду новому вождю на юге нашей страны были вырублены виноградники. В некоторых вузах проводились рейды в общагах: если в комнате находили пустые бутылки из-под алкогольных напитков, студентов ждало суровое наказание — отчисление. По телевидению часто показывали комсомольские безалкогольные свадьбы. Как выяснилось позже, на свадьбах в самовар наливалась водка, и гости под видом чая наливали в свои чашки «огненную воду» и наслаждались «чаепитием».

После окончания школы № 102 в городе Барнауле Алтайского края в 1986 году я, не поступив в институт, работал фрезеровщиком на местном моторном заводе. Трудовую биографию начал в 16 лет. На нашем заводе изготавливались тракторные двигатели. С раннего утра на огромный завод, расположенный на окраине города, стекались массы людей. Работы было много, трудились в две смены, часто и по субботам. А иногда в случае аврала рабочие оставались в ночь (третья смена). Правда, меня не допускали до ночных работ — не положено по законодательству, ведь мне не было тогда восемнадцати лет.

На заводе, узнав, что меня призывают в армию, один из молодых рабочих, недавно отслуживший в армии, подошел ко мне, похлопал по плечу и сказал: «Кайфуй пока, скоро плакать будешь». Оптимистическое напутствие, ничего не скажешь.

Отношение к службе у меня было положительное. Все служат, и я должен служить. Кому-то надо. Конечно, были разговоры про дедовщину, неуставные взаимоотношения, но это воспринималось как должное и особо не пугало. Было множество знакомых и родственников, когда-то служивших или еще находящихся в армии. Все понемногу что-то вспоминали, делились наблюдениями. Хотя картина была недостаточно ясной. У всех всё было по-разному.

Моего одноклассника Андрея Киселева призвали сразу после окончания школы. У нас была достаточно активная переписка. Он попал служить в учебную часть связи, расположенную в городе Омске. Писал, что катастрофически не хватает времени, хочется послушать музыку и покушать чего-нибудь вкусненького. Запомнился его родной брат Олег, отслуживший в войсках ПВО (противоздушной обороны) где-то под Комсомольском-на-Амуре. После возвращения домой он почему-то стал беспричинно агрессивным.

Вот так, все мои одноклассники служили или начинали служить. Этой же осенью в Ташкент уехал Витёк Куйдин. Встретил я его перед отправкой в часть у нашего продуктового магазина, с несколькими колясками копченой колбасы и десятком пачек папирос «Прима» в руках.

— Витёк, где будешь служить? — спросил я.

— Стройбат, Ташкент. Там тепло, хорошо — солнце, фрукты! — весело сказал он мне.

Спустя два года при встрече на мой вопрос, как служба прошла, он ответил лаконично — отмотал два года общего режима, стройбат одним словом.

Чуть позже отправился в войска другой мой однокашник, Андрей Парфёнов. Стояли холодные ноябрьские дни, было много снега. Провожая его на железнодорожном вокзале, его брат Виктор подсчитал год «дембеля» — 1989-й. С ума можно сойти! Да, действительно, что будет через два года?