Запад Эдема

На поляне, окруженной высокими деревьями, лежал связанный тану. Стоявшая рядом фарги избивала его копьем.

– Заставь его страдать, но не убивай до моего возвращения, – сказала Вайнти, затем повернулась и заторопилась прочь.

Керрик медленно, почти против своей воли, подошел и увидел, что борода и волосы охотника густо измазаны кровью.

Он молчал, и фарги продолжала избиение.

– Прекрати, – приказал Керрик, ткнув фарги хесотсаном, чтобы привлечь ее внимание. – И уходи отсюда.

– Кто ты? – Хрипло спросил мужчина, затем закашлялся и выплюнул кровь и осколки зубов. – Ты тоже пленник?.. Где твои волосы?.. Кто ты?.. Ты можешь говорить?..

– Я... Я Керрик. Здесь я задаю вопросы. Скажи мне твое имя.

– Это имя мальчика, а не охотника, а ты уже взрослый. Я – Херилак, а это моя самка. Была... Они мертвы, все мертвы, не так ли?

– Некоторые убежали, и за ними гонятся.

– Имя мальчика... – его голос стал мягче. – Подойди ближе, мальчик, ставший мужчиной. Дай мне взглянуть на тебя. Я плохо вижу, поэтому тебе нужно подойти... Да, я вижу. Хоть у тебя и нет волос, я вижу, что у тебя лицо тану.

Херилак повертел головой, пытаясь стряхнуть кровь, заливавшую ему глаза. Ведя это, Керрик наклонился и вытер ее.

Это было, как прикосновение к самому себе, к теплой коже, похожей на его собственную, он вздрогнул от этого незнакомого ощущения.

– Ты издавал какие-то звуки, – продолжал Херилак, – и ерзал, как это делают они. Ты можешь говорить с ними, да?

– Здесь я задаю вопросы, а ты должен отвечать па них.

Херилак не обратил внимания на эти слова, но с пониманием кивнул.

– Они хотят, чтобы ты делал их работу. Давно ты у них?

– Я не знаю, много лет... зим...

– И все это время, Керрик, тану убивали их. Мы убивали их, но слишком мало. Однажды я видел мальчика, которого схватили мургу: у них что, много пленников?

– Ни одного, кроме меня...

Херилак заговорил почти шепотом:

– Ты можешь говорить с ними. Нам нужна твоя помощь, всем тану... – Он вдруг замолчал, увидев, что висит на шее Керрика, затем заговорил вновь. – Повернись, мальчик, повернись к свету. Что это у тебя на шее?

– У меня? – переспросил мальчик, касаясь холодного металла ножа. – Они сказали, что это висело у меня, когда меня захватили.

Голос Херилака становился все более глухим и далеким, по мере того, как он погружался в воспоминания.

– Небесный металл... Я был одним из тех, кто видел его падение с неба, искал его и нашел. Я был там, когда делались эти ножи, пилил куски металла крепкими камнями, ковал и сверлил их. Подними мой мех спереди и посмотри...

Под ним на ремне висел металлический нож. Керрик недоверчиво коснулся его – он был таким же, как его собственный, только в два раза больше.

– Я видел, как их делали – большой для саммадара, а маленький для его сына. Возможно, детское имя мальчика было Керрик, я не помню, но его отец был близок мне. Его звали Амакаст. Потом много лет спустя, я вновь нашел нож из небесного металла – среди сломанных костей его тела. Тела Амахаста.

Керрик молча слушал, как охотник произносил это имя. Имя, приходившее к нему во сне и забываемое наяву. АМАХАСТ.

Это слово подобно кличу, освободило поток воспоминаний, хлынувших на него. Кару, его мастодонт, убитый рядом с ним, его отец, Амахаст, убитый вместе со своей саммад...

Воспоминания туманились и накладывались на сегодняшнее зрелище трупов, лежавших повсюду. Сквозь эти воспоминания медленно пробивались слова охотника:

– Убей их, Керрик, убей их, как они убивали всех нас!

Керрик повернулся и вместе с Инлену, спотыкавшейся сзади, бросился прочь от охотника и его голоса. Но от них убежать было невозможно. Он пробежал мимо вооруженных фарги к вершине травянистого склона, который спускался к морю, опустился на землю, сел, обхватив колени, и уставился на море, глядя и не видя его.

Вместо этого он видел Амахаста, своего отца, и его саммад. Поначалу нечетко, но со все большим количеством деталей – по мере того, как возвращались воспоминания. Глаза его наполнились слезами, которых он никогда не проливал, будучи ребенком, видя гибель своей саммад, вырезанной так же, как саммад Херилака сегодня. Две эти сцены слились в его мыслях воедино и превратились в одну. За долгие годы жизни с ийлаиами, он забыл все это, но сейчас вспомнил и в воспоминаниях был одновременно устозоу, говорящим как ийлан, и мальчиком тану.

Мальчиком? Он взглянул на своя руки и пошевелил пальцами. Он больше не был мальчиком. За эти годы его тело выросло, и теперь он был мужчиной, хотя только сейчас осознал это.

Вскочив на ноги, Керрик громко закричал от гнева. Кто он такой, и что произошло с ним? Внезапно что-то дернуло его за шею. Он повернулся и обнаружил, что Инлену тянет осторожно за свой конец поводка. Ее глаза были широко открыты, а движения выражали тревогу и страх из-за его странного поведения.

Ему вдруг захотелось убить ее, и он начал поднимать оружие, еще зажатое в его руке.

– Мараг! – выкрикивал он. – Мараг! – Но гнев исчез так же быстро, как и появился, и Керрик сконфуженно опустил оружие. Не стоило стрелять в это существо, которое было пленником еще более, чем он.