Заоблачные истории

Да пусть шутят — у самих-то, видно, тревожно на душе. Все-таки дело серьезное — первый прыжок!

День выдался ясный. С раннего утра все в небо глядели. «Высокое небо! — пошли разговоры. — Подходящее! Куда выше!»

На аэродроме этакий полосатый колпак трепещет. Странное у него имечко — «колдун». А колдовство-то совсем простое. Указывает, куда ветер дует. Внизу ветер крепкий, студеный, колючую поземку по бетону метет. А как в небе будет? Вдруг и впрямь за тридевять земель унесет…

Прошли контрольный пункт — последняя проверка парашютов. Замочки, шпилечки — все ли в порядке? Капитону на раздумья три секунды дается. Раз, два, три — и, будь добр, раскрывай купол!

Снег весело скрипит под валенками. Солнце сияет. Музыка гремит: «Летите, голуби, летите!» Праздник!

— Первая группа — на борт посадка! — раздалась команда.

Лица у ребят строгие. Каждый думает, как прыгать будет. Даже Хвича Перетурян не улыбнется.

— Глядите веселей, десантники, — подбадривает старшина Верзилкин. — Вы орлы, а не голуби! Это Тетя, пожалуй, воробышек! Не бросайте его одного в небе, а то заблудится.

— Не бросим, — серьезно обещает Хвича. Не получается веселья…

— Отправка борта! — И самолет наш побежал, разогнался — и вверх, на исходную позицию.

Сидим мы в ряд на железной скамеечке. Я с краю, девятым. Сердце стучит часто-часто, по-птичьи. Ладони потеют, как представишь, с какой высотищи прыгать.

Вспыхнула желтая надпись: «Приготовиться!»

Сирена заревела. Выпускающий распахнул дверь — прямо в небо. Ворвался небесный ледяной ветер в самолет.

— Пошел!!!

Топот, грохот. Такой шум стоит, что собственных мыслей не слышно. Бегут ребята к двери. На секунду замрут и проваливаются вниз, в белый свет.

Вот и мой черед! Глянул я наружу — и сердце провалилось в яму. Падает, падает безо всякого парашюта. Закрыл глаза и за ним бросился. Быстро лечу, но за сердцем никак не поспею. Крутит-вертит меня вверх тормашками. Раз-два-три! Неужто проспал Капитон?!

Щелчок! Дернуло кверху, и повис я…

Вокруг все голубое да золотое. И я посреди неба. Такое приволье, как во сне! Летите, голуби, летите!

Красота какая — лечу!

Только чувствую — ногам прохладно, прямо в пятки дует. Глянул вниз. А валенки-то мои! Летят сами по себе! Кувыркаются в небе, как шальные грачи.

Эх, голова — два уха! Позабыл я валенки к поясу привязать, как наказывал старшина Верзилкин. Вот и выскочил из них от рывка, когда парашют раскрылся.

Что же делать-то! Засмеют ребята — совсем житья не будет. Особенно Хвича Перетурян. «Тетя, — скажет, — босой парашютист!»

Нельзя по глупости праздник себе портить. Давай, Тетя, управляй парашютом. Куда валенки, туда и ты…

Конечно, уже не до неба, не до красот. Слежу за валенками. Кувырнулись они последний раз в воздухе и аккуратненько в снег — стоят как ни в чем ни бывало, голенищами вверх.

Теперь только бы не промахнуться! Тяну за стропы, как за поводья, будто и не парашютом, а лошадью правлю. Не подведи, друг сердечный! Не осрами Тетю-простофилю! Тпррруу!!!

Вот они небесные валенки, поджидают хозяина. Расставил я ноги пошире и точнехонько угодил. Ах, теплые мои валенки, даже остыть не успели. Просторны, будто подросли, пока в небе кружились.

Погасил я купол, отстегнул парашют и бегом — докладывать инструктору по прыжкам Каблукову.

— Товарищ майор, задача выполнена!

— Ну, товарищ рядовой Тетя, — говорит инструктор. — Такого еще не видал, чтобы с первой же попытки в валенки попасть. Это, пожалуй, мировой рекорд на точность приземления.

Жалко, чужая обувь вам подвернулась.

— Как так?! Почему чужая?

— А вон поглядите — солдат Хвича ковыляет. Ваши валенки подобрал. Видно, жмут изрядно. Теперь он не боец, а гусь лапчатый, хромоножка! В парашютном деле пустяков нет! Растеряли по небу валенки — значит, не выполнена боевая задача! За точность приземления хвалю, за ротозейство — порицаю!

Вот и весь праздник — прилетели голуби. Обменялись мы с Хвичей валенками и побрели парашюты укладывать.

А валенки наши так бодро скрипят по снегу, вроде бы и не сваливались с ног, не летали, как вольные птицы.

Да ведь и то правда — как здорово в небе парить! Даже простому валенку полетать охота.

Потерянный азимут История шестая

Как-то капитан Крапива рассказывал нам на занятиях об азимуте. Да только слушали мы его, точно нерадивые школьники, — потихоньку в «города» играли.

— Десантник должен уметь ходить по азимуту, — закончил капитан. — Иначе это не десантник, а детсадник! Все ясно?!

— Так точно! — ответили мы, хотя большой ясности, конечно, не было.

— Да чего тут уметь-то! — хорохорились потом Фокин с Пакиным. — У нас Хвича не то что по азимуту — по проволоке пройдет с закрытыми глазами.

— А что это все-таки такое — азипут? — На всякий случай интересовался Хвича.

— Ази-мут — это пути, — уверенно объяснял Пакин, слыхавший кое-что краем уха. — Просто пути-дороги! Что ты, Хвича, по дороге не пройдешь?

— Пройду, — соглашался Хвича, — если в своих валенках, а не в Тетиных.

Поговорили да и позабыли вскоре совсем об этом азимуте.