Замок тайн

– Куда мы направляемся? – равнодушно-устало поинтересовался король, когда Джулиан придерживал стремя, помогая ему сесть в седло.

– Еще не знаю, но точно – из этого проклятого города, в глубь Солсберийской равнины. Остальное в руках Божьих.

«В руках Божьих». За время их опасного путешествия Карл не раз слышал из уст Джулиана этот ответ. Карл знал, что Джулиан был католиком, исповедовал религию, которую особенно ненавидели в протестантской Англии. Мать Джулиана происходила из известного кембриджширского рода Грэнтэмов, однако вышла замуж за француза из старинного французского рода де Бомануаров и долго жила в графстве Бретань, где и родила своего единственного сына. Но та ветвь Бомануаров, к которой принадлежал ее муж, была бедна, и, когда в Англии скончался ее бездетный брат, пэр Англии, семья переехала в его наследственное имение и приняла имя Грэнтэмов.

Путники выехали из города, и теперь перед ними расстилалась обширная безлюдная равнина. Огни селений, встречавшиеся ранее, совсем исчезли, и беглецов окутывал серый ночной мрак, из которого лишь кое-где пятнами выступали небольшие рощи да порой показывались невысокие холмы с длинными покатыми склонами. Было темно и тихо, только ветер шелестел в вереске и иногда уныло кричал козодой. Солсберийская равнина казалась бесконечной. Порой Джулиан подозревал, что Карл подремывает в седле. Возможно, имело бы смысл спешиться и переночевать просто на земле, невзирая на холод. Карл, вероятно, не стал бы возражать – он был очень вынослив и неприхотлив, этот потомок королей. Джулиан преклонялся перед его мужеством; правда, имелись в характере Карла и другие черты, совсем не радовавшие лорда Грэнтэма: дерзкая бравада, к месту и не к месту, легкомыслие, а главное – неуемное сластолюбие, которое Карл почему-то возводил в ранг едва ли не главной своей добродетели. Как-то в минуту горького отчаяния Карл сказал:

– Да, я ничтожество и неудачник, – но тут же подумал о чем-то и улыбнулся: – Зато превосходный любовник.

Этого Джулиан не понимал. Порой ему казалось, что Карлу Стюарту женщины дороже трона. Он оживал, становился веселым и обаятельным, едва рядом оказывалась женщина. Не таков был его отец – Карл I. Вот кем стоило восхищаться и кто был истинным помазанником Божьим! Как он боролся за свой трон, с каким достоинством держался на суде перед палачами, как мужественно принял смерть на плахе! А его сын, принявший титул Карла II, поклялся посвятить свою жизнь возвращению трона…

– Вы что-то сказали, сир? – оглянулся Джулиан к королю.

– Сказал, – кивнул тот. – Готов сжевать свою черную пуританскую шляпу, если я не слышу впереди лай собак. Значит, у нас все же будет ночлег.

Вскоре они разглядели небольшой городок. Множество черепичных крыш, церковь с колокольней, горбатый древний мост через ручей, протекающий вдоль палисадников. Довершало картину большое дерево у моста, на нижней ветке которого раскачивалась тень висельника.

Карл задержал коня возле повешенного. Зеленый мундир приверженца роялистов. Карл скривил рот в подобии улыбки.

– Плохие времена настали для старой доброй Англии, раз на ее дубах произрастают такие желуди.

– О, ради бога, сир, тише, – положил руку на уздечку королевского коня Джулиан. – Мы в краю, где живут самые отъявленные сторонники парламента!

– Да, – кивнул король. – И тебе, Джулиан, следует прекратить так обращаться ко мне. Теперь я всего лишь… Как я там зовусь в нашей дорожной грамоте?

– Трентон, сир. Чарльз Трентон.

– Что ж, хорошо, что Чарльз. Так мне хоть легче будет откликаться.

Они въехали на мощенную булыжниками улицу, и копыта коней гулко зацокали. При свете луны городок казался чистым, даже приветливым. «Уайтбридж», – прочли они на вывеске. Путники ехали мимо притихших домов, пока не оказались на небольшой площади у церкви. Напротив нее высился добротный дом из красного кирпича с оконными рамами и декоративными балками из серебристо-серого дуба. Над крыльцом на цепях покачивалась чугунная вывеска, указывающая, что это гостиница. Джулиан спешился и постучал в дверь. Из верхнего окна высунулась взлохмаченная голова хозяина, и Джулиан громко потребовал, чтобы их впустили.

Хозяин вскоре вышел, поднимая повыше фонарь и кутаясь в стеганый халат, надетый поверх ночной сорочки.

– Да будет с вами Господь, добрые люди.

Джулиан сухо заявил, что они едут по поручению комиссаров парламента, но сбились с пути и заблудились на равнине. Хозяин кликнул слугу, который принял у путников лошадей и взял их дорожные баулы.

Джулиан негромко заметил королю, что, возможно, рука провидения привела их туда, где они смогут какое-то время находиться в безопасности. Но уже следующая сказанная хозяином гостиницы фраза заставила его насторожиться:

– Не будьте, милостивые господа, в обиде, если я расположу вас в верхних комнатах, вернее, в мансарде. Гостиница переполнена, а там вас никто не потревожит.