Замещающая (СИ)

"Почему кот лижет свои яйца?"

"Потому что может"

"Вот".

Мэйт указал на окно.

"Потому что они могут. Там снаружи... Тебе придётся меня извинить, я привык думать о внешнем мире словами там снаружи. Но там снаружи всё построено на идее, что всё заменяемо, не так ли? Временный персонал, быстрые интрижки, заменители, заменители, заменители. Я не спорю о нравах, просто это факт. Кто-то исчезает, кто-то появляется взамен. Постоянно. Появляются пробелы, бреши, а затем... затем они просто просачиваются. Но знаешь, что самое страшное? Они сами того не знают".

"Не знают чего?"

"Что они - заместители. Они думают, что они люди. Разумеется, обычно у них не отсутствует палец или ухо, обычно дело в другом. Что-то другое отсутствует. Чего-то не хватает. Не столь заметное как палец, но в равной степени ощутимое. А мы принимаем свои таблетки, пытаемся..."

"Мы?"

"Да, мы. Откуда знать, что ты и я не такие же заместители? Что осталось в нас нашего? Моё расстройство, так называемое расстройство..."

Мэйт вздохнул и осел в кресло. Он казался таким маленьким. Будто кресло собиралось проглотить его. Если бы он позволил, то потёртый кожезаменитель обернулся бы вокруг него. Я почувствовал то же самое и стал вставать. Как будто я мог исчезнуть, если бы остался там где был. Прежде чем я поднялся на ноги, Мэйт сказал: "душевное расстройство - это неспособность увидеть мир таким, какой он есть. Моё расстройство... причина моего расстройства, то, почему я глотаю таблетки, впечатления, которые пытаюсь приглушить, - из-за того, что это уже произошло".

"Что произошло?"

"Заместители уже взяли верх. Людей больше нет. И если посмотреть на жизнь с таких позиций, всё становится весьма... бессмысленным. Ничего не остаётся".

Я встал. Не мог этого больше слушать.

"Мэйт. Мне нужно домой. Завтра приедет мой сын, и надо... Надо поделать кое-какие дела".

"Понимаю. Спасибо, что пришёл".

Я хотел повернуться, выйти в коридор, взять своё пальто, а затем идти или даже бежать до станции метро. Но это был ещё не конец. Ноги отказывались повиноваться. Когда Мэйт заметил, что я всё ещё стою, он поднял на меня взгляд. Его лицо казалось абсолютно голым. Он спросил "Ты мне веришь?"

Ответ не складывался. Это было и "да" и "нет", и ни то ни другое не ложилось на язык. Вместо того возник вновь вопрос.

"Что ты сделал?"

"Не важно. Похоже я... уничтожил это так или иначе. Дверцой серванта, наверное. С кухни. Я помню чувство углов в своих ладонях, когда снимал дверцу серванта с петель. Жёлтую. Жёлтую дверь серванта, хотя она выглядела скорее... оранжевой в темноте. Это я помню. Там ничего не было, понимаешь. Так что я снял сервантную дверцу. Я помню это. А потом - ничего. Но думаю, я уничтожил это... её... так или иначе. То, как ко мне относились потом, предполагает, что именно так и было. А потом она переехала туда".

Мэйт махнул в сторону стола.

"Переехала куда?"

"В музыку. Прости. Я же не рассказал, да? Эту плёнку... Я слушал её несколько раз до того... как всё случилось. И тогда её голосоа там не было. Это только впоследствии, когда я... совершил это, она переехала. Тогда появился её голос".

Мэйт поднял кассету, зажимая её между пальцами так, будто рассматривал единственное напоминание о горячо любимом родственнике.

"Это всё что осталось. От неё".

Больше сказать было нечего. Я стоял в коридоре, натягивая пальто, когда появился Мэйт с фотографией в руке.

"Можно я её оставлю?"

Я посмотрел на фото, на Мэйта. Несмотря ни на что, это было единственным сувениром с того конкретного года, и, как я уже говорил - я коллекционер. Мэйт пристально глядел на меня, и я тоже посмотрел в глубокие провалы его глаз.

"Пожалуйста?"

Я кивнул. Не потому, что желал казаться добрым, просто хотел оттуда выбраться. Я кивнул и протянул руку, прощаясь. Мэйт прижал фотографию к сердцу левой рукой, правую протянул мне. Мы попрощались.

Когда я выбрался на улицу, то простоял какое-то время, глядя в окно Мэйта. Одна квартира из двадцати-четырёх других в том же доме, один многоквартирный дом среди многих в квартале. Пространство с расставленными по нему временными объектами. По моему телу пробежала дрожь, и я поспешил в теплую, наполненную движением подземку.

На платформе холодный флуоресцентный свет проливался на мужчину тут, и женщину там, и другого мужика вон там, ожидающего, засунув руки глубоко в карманы. Мужчины стояли не двигаясь, женщина бродила по короткой траектории туда-сюда, туда-сюда.

Приехал поезд. Шесть голубых вагонов растянулись вдоль платформы. Остановились.

Люди внутри вагонов смотрели в никуда, в свои газеты, или в темноту за стеклом. Ни один не двигался.