Залп! Пушечный наряд

Решили после некоторых споров выяснить на месте. Через несколько дней прошли Рязань. Вспомнилось, как я оборонял город, лечил людей. Нахлынули воспоминания: здесь я начал заниматься делом, открыл сахарный завод и много чего другого. Неожиданно мелькнула мысль – а ведь князь в своё время наградил меня в окрестностях Рязани деревенькой; до боярина вот только я не дорос – в Москву уехал. Цел ли заводик, жива ли та деревенька? В Рязани я прожил счастливые годы в любви с Настенькой, наверное, лучшие годы своей жизни. Смахнув набежавшую слезу, я прошёл в свою каюту, упал на койку.

Тяжело, очень тяжело вспоминать потери.

Это как в древней восточной притче – падишаху волшебник обещал бессмертие.

– Зачем мне оно, – спросил падишах, – видеть, как умирают твои друзья и жёны, за ними уходят дети. – И отказался.

Наверное, он был прав. У меня ситуация даже хуже – я не знаю, вернусь ли я в свой двадцать первый век, или мне суждено остаться здесь, доживая свои годы. В своём первом появлении за три с лишним века до моего рождения я вёл более активную жизнь, чем сейчас. Моложе был, что ли? Или любовь так повлияла?

Через сутки оставили по правому борту Касимов – место моего появления в средние века. Тут я впервые увидел в лицо врага и убил его. Отсюда началось моё восхождение.

И больно вспоминать и сладко. Сделав короткую остановку в Муроме, через несколько дней пришли в Нижний Новгород. Решили с Георгием встать на пару дней, сходить на знаменитую ярмарку. Когда-то у меня здесь был хороший знакомый – купец Демидов, с которым я вёл совместные дела, да все это уже кануло в лету. Целый день мы бродили по ярмарке, разглядывая диковинные товары. Я купил часы – с секундомером, карманные. В том, что это не китайская подделка, можно было не сомневаться, не додумались ещё до воровства торговых знаков. Случайно забрели в ряд, где продавали лечебные травы, тут же знахари заговаривали желающим зубы. Я уже было развернулся уходить, как Георгий потянул меня за руку. Под пологом сидел старый седой дед, вокруг него стояли несколько человек.

– Пойдём, Юрий, говорят дед судьбу предсказывает.

– И ты в это веришь?

– Верю – не верю, тебе что – алтына жалко?

И впрямь. Мы подошли, дед весело делал предсказания – у кого корова удачно отелится, кому счастье привалит – золотую монету вскорости найдёт, девкам суженого-ряженого обещал. Так, обычная балаганная трепотня.

Когда очередь дошла до нас, дедок взял за руку Георгия:

– Будешь жить долго и счастливо; – взявшись за мою руку, дед вдруг как-то смешался, отдёрнул руку, брякнул:

– Нйжить!

– Это как? – удивился я.

– Ты здесь не родился и не здесь умрёшь.

– Объясни!

Но дед схватил свою котомку и, крестясь на ходу, быстро исчез в толпе.

– Чего-то чудно дед наговорил. Ну ладно, про меня все понятно, но тебе-то, Юрий, – околесицу нёс, хорошо хоть деньги отдать не успели.

А я шёл к кораблю и поражался. Никто и никогда не говорил мне, что я нйжить, то есть человек не этого мира. Дед как-то вмиг просёк, одно хорошо: по его предсказанию – и не здесь мне умереть, наверное – вернусь к себе. Меня это как-то успокоило, почему – не знаю.

К вечеру на корабль собралась вся команда, которая тоже была на ярмарке. Матросы хвастались перед товарищами своими покупками – кто рубашку купил, кто нож новый, кто сапоги, кто подарки семье – материал, серёжки.

Ну что же, переночевав, снова двинулись в путь. Почему-то из головы не выходила фраза деда-предсказателя, впилась в мозг, как заноза. Если я не здесь умру, значит, мне снова предстоит вернуться в своё время? Надо было не стоять, догнать деда, дать денег, пусть объяснил бы, коли он такой ясновидящий, когда судьба или Господь Бог вернут меня обратно. Как-то неуютно чувствовать себя временщиком, вроде как в гостях, но с неизвестной датой отъезда.

Через несколько дней, не останавливаясь, прошли Чебоксары. Заканчивались земли черемисов и мордвы, начинались татарские. Хоть и под рукой русского царя теперь татары, да ухо надо держать востро – пошаливают, никак вольницу свою не забудут. До Казани на ночёвки не останавливались, пришвартовались у городских причалов. Тут же подошёл старый татарин в зелёной чалме – ясак надо. Я с ним заговорил по-татарски, старик даже не удивился, видимо, и не такое видал за прожитые годы. Заплатив пошлину за причал, вместе с Григорием направились в город, наказав команде сидеть на корабле. Спиртное в местных харчевнях не продают, продажных женщин – ну, по крайней мере, в открытую – нет, попасть в рабство – проще простого. Поэтому и команде в мусульманском городе делать нечего. А вот базар местный хорош, по-восточному шумлив, цветаст, полон экзотических товаров. Например, в отличие от Руси, здесь полно разных сортов риса, называемого в Московии сарацинским зерном; дорогие шелка, китайская бумага отличной выделки, украшения ювелирные на любой вкус, но все своеобразное, восточное.