Закутки дальних дорог

Исправник покивал, затем взял протянутый юношей потертый паспорт и принялся внимательно его изучать. Задумчиво хмыкнул, полюбовался на двуглавого орла на обложке, затем прочел:

— Российская Федерация. Не империя?

— У нас империя рухнула в тысяча девятьсот семнадцатом году, — отрицательно покачал головой Артем. — Затем был Советский Союз, а после его распада на пятнадцать государств возникла Российская Федерация.

— Гости из Советского Союза у нас бывали, — кивнул Илларион Петрович. — Значит, он тоже распался?

— Да, — скривился юноша. — С посильной помощью заклятых англосаксонских друзей, будь они вовеки прокляты.

— Не любите англичан? — усмехнулся исправник.

— А их есть за что любить? По-моему, более подлой, более бесчеловечной, более жестокой и более гнусной нации, чем англосаксы, не существует. Американцы, впрочем, еще хуже — эти в придачу к описанным качествам еще и невежественны.

— Может, вы и правы. Нам англичане тоже постоянно гадят.

Илларион Петрович продолжил изучать паспорт. Закончив, он положил документ на стол и пристально посмотрел на Артема:

— Вы сказали, что вы Д’Арнье, а в паспорте написано Дарнье.

— Документов о дворянском происхождении не сохранилось, — пожал плечами юноша. — Точнее, у отца в Париже что-то было, но я не особо интересовался тогда. Это стало важно только после попадания в Таланг, поскольку в школе «Нирван» могут обучаться исключительно аристократы. Мое дворянство признали после того, как меня принял рунный меч.

— Ах да, рунный меч, — покивал исправник. — Вы можете показать его?

— Сейчас.

Артем материализовал ножны, выводя их из призрачного состояния, вынул меч из них и положил на стол перед Илларионом Петровичем. Тот достал из ящика стола лупу и принялся тщательно осматривать лезвие, хмыкая чуть ли не на каждую рунную цепочку.

— Великий мастер делал! — уважительно заявил он, вернув лупу в ящик. — У нас в Питере разве что двое артефакторов справились бы, да и те уже очень стары, а толковых учеников так и не нашли. Но к делу. Вы правы, наличие такого меча подтверждает ваше дворянское происхождение. Один только вопрос. Меч у вас для красоты или вы им владеете?

— Владею, обучался у лучшего мечника Таланга, маркиза Ишанти, — ответил юноша. — Я не на уровне наставника, конечно же, но прорыв произошел, правильность движений уже ощущаю.

— Это хорошо, поскольку вызовов на дуэль вы получите немало, многие захотят заполучить ваш меч себе, а словам о кровной привязке далеко не все поверят и обязательно захотят попытаться, — пристально посмотрел на него Илларион Петрович.

— В случае вызовов дуэли нужно драться до смерти или я должен буду щадить противников? — поинтересовался Артем.

— Желательно щадить, конечно, вы с таким человеком потом вполне можете стать хорошими друзьями, — улыбнулся исправник. — Знакомство с двумя моими лучшими друзьями началось с дуэли между нами.

— Судя по всему, у вас совсем другие законы и правила, чем были у нас дома в девятнадцатом столетии, — констатировал юноша.

— Естественно, — подтвердил Илларион Петрович. — У нас и история, начиная с тысяча семьсот двадцать пятого года, другая. И монархи другие. Дело в том, что в день смерти Петра I, он и у вас царствовал, возникла скала, в которой вы появились, а затем по миру начала распространяться магия. Словно смерть императора послужила спусковым крючком. Причин этого никто и до сих пор не знает, однако за следующие сто лет мы сумели освоить магию на довольно неплохом уровне, тем более, что откуда-то появились книги по ней, точнее они были обнаружены в хранилищах нескольких позабытых, заброшенных скитов, причем по многим магическим дисциплинам. Благодаря этому, как я уже говорил, история пошла совсем иначе, чем у вас. Во-первых, выжил, женился и вырастил шестерых детей от двух жен император Петр II, унаследовавший взгляды великого деда. В итоге всей последующей чехарды не было. Елизавета и Анна Иоанновна на престол никогда не всходили, не говоря уже о Екатерине II, прожившей жизнь небогатой принцессы крошечного германского княжества.

— Вы неплохо знаете нашу историю, — заметил Артем.

— Так именно я обычно имею дело с гостями, — улыбнулся исправник. — Наслушался их рассказов. И с вас тоже рассказ, особенно по истории России и мира, начиная с конца шестидесятых годов двадцатого века.

— А зачем вам история чужого мира? — удивился юноша. — она для вас совершенно бесполезна.

— А вот не скажите, — откинулся на спинку стула Илларион Петрович. — Например, в апреле этого года должен был родиться некто Владимир Ильич Ульянов, однако мы его рождения не допустили. Его отец никогда не жил в Симбирске, поэтому не познакомился с его матерью, женившись на совсем другой женщине и сделав неплохую карьеру в Москве. Зато в тысяча восемьсот семьдесят восьмом году должен родиться Коба Джугашвили, и мы очень старамся не помешать этому, только наблюдая со стороны. Такой человек, как великий красный император, России очень пригодится. Ему будет обеспечено лучшее в империи образование и воспитание в Петровском кадетском корпусе, а затем предложены варианты службы.