Закрытые страницы истории

Поэтому, когда в один из дней (или ночей) люк трюма поднялся и за ним пришли, Хуан не мог знать, что это значит. Он не мог знать, что минули долгие недели бесплодных поисков. Что теперь, гонимый нетерпением, капитан сам спускался на берег и обходил все, какие только удавалось найти, источники. Загипнотизированный его верой экипаж истово прочесывал остров за островом, и каждая неудача лишь укрепляла всех в надежде: если не сегодня, то, значит, завтра.

Но капитан знал теперь цену этой преданности и этой вере. Самое безопасное, полагал он, поскорее избавиться от зачинщиков, не дожидаясь возвращения в Пуэрто-Рико. Несколько человек он высадил уже на попавшихся по пути островах. Сегодня была очередь Хуана.

Матросы вытащили его из лодки и швырнули на гальку возле прибоя. Потом, когда лодка уже отплыла, они вспомнили, что не оставили ему ящик с провизией и пару ножей, как приказывал капитан. Грести обратно им не хотелось, и они попросту бросили свой груз в море.

Но, несмотря на все это, Кривой Хуан выжил. И не только выжил, но и пережил знатного идальго, владельца трех больших кораблей Понсе де Леона.

Корабли между тем продолжали свой путь, и однажды на рассвете им открылся цветущий остров, с которым не мог сравниться ни один виденный ими ранее. Это было в Вербное воскресенье («Паскуа флорида»), и капитан назвал землю, которую принял за остров, Флоридой.

Но сколь мирной и прекрасной казалась эта земля, прорезанная сотней небольших ручейков и речек, столь же воинственны и непримиримы оказались обитавшие здесь индейцы. Им было мало дела до того, какими побуждениями руководствовались пришельцы и чего искали. Они встретили белых чужеземцев, как привыкли встречать врагов, посягавших на их охотничьи угодья и хижины. В одной из стычек среди раненых оказался и сам капитан…

Много других приключений и бедствий постигло испанцев за то время, как корабли продолжали свой долгий путь. В конце концов, борясь с враждебными пассатами, они возвратились в порт, который покинули много месяцев назад. Понсе де Леон не без выгоды продал свои корабли и вернулся в Испанию.

В Мадриде уже знали о мужественной попытке идальго отыскать воду вечной жизни. Едва он прибыл и успел расположиться в гостинице, как явился гонец, требуя его во дворец короля.

С любопытством смотрел король на человека, которому вообще-то могло и повезти. И тогда, стоя здесь, он держал бы привезенный для своего короля флакон с водой вечной жизни. И он, король Испании Фердинанд Арагонский, стал бы первым (а может, и единственным) из христианских королей, живущим вечно.

Во всяком случае это не вина идальго, что на этот раз ему не повезло. Король благосклонно выслушал историю Понсе де Леона и оказал ему знаки своей милости и внимания. Почтительно удаляясь с аудиенции, Понсе де Леон был уже не тем, кем был он, вступая под высокие своды зала. Мановением королевской руки он стал «его превосходительством», губернатором открытого им «острова Флорида»…

В своих тайных надеждах на бессмертие король Испании был не одинок среди других монархов. Неужели владыка, будучи неподобен остальным людям во всем, мог оказаться приравнен к ним хотя бы и перед лицом смерти? Китайский император Цинь Шихуанди был, наверное, первым, кто попытался восстать против неумолимого закона бытия. Истории известны и другие правители, которые, каждый по-своему, пытались провозгласить свое бессмертие. Западноримские императоры-соправители Аркадий и Гонорий (395—408) обнародовали эдикт, возвещавший, что с этого момента подданные, обращаясь к ним, должны говорить уже не «ваше величество», а «ваша вечность». Основным аргументом при этом был следующий: «Те, кто осмелится отрицать божественную сущность наших личностей, будут лишены должностей, и имущество их будет конфисковано».

Для подданных довод этот был, естественно, весьма убедителен. Но не для природы.

Точно так же в свое время были искренно уверены в бессмертной сущности императора Августа его подданные. А еще раньше почитали бессмертным Александра Македонского народы захваченных им стран.

И разве не насмешка судьбы: туземцы, жившие в окрестностях того самого Пуэрто-Рико, откуда отважный идальго Понсе де Леон отправился на поиски бессмертия, сами были убеждены, что завоевавшие их испанцы – бессмертны! Именно поэтому гордые индейцы сносили все притеснения и произвол, которые чинили конкистадоры. И действительно, разве можно представить себе предприятие более бессмысленное и безнадежное, чем восстание против бессмертных?