Закрытые страницы истории

Мы не знаем, сколько действительных талантов было погребено в тех, кто отдал себя погоне за властью и служению ее символам. Какой звездой обогатилась бы история французского балета, если бы Людовик XIV мог целиком посвятить себя этому искусству! Даже будучи королем, он не мог остаться глухим к голосу своего призвания. Облаченный в трико, он выходил на сцену в балетах Бенсерада, Кино, Мольера. А изувер и тиран Калигула не раз появлялся перед зрителями в наряде мима, исполняя танцы. Не стань он императором, никогда, возможно, не было бы ни изувера, ни тирана, а был бы блестящий танцор, гордость римской сцены по имени Калигула. А Нерон? Выступая в качестве певца, исполняя роли в трагедиях, он всякий раз вызывал бурный восторг зрителей. Себя он считал в первую очередь актером и только потом — императором.

Последней его фразой было:

— Какой великий актер погибает!

Можно назвать много других правителей, чей истинный круг интересов лежал весьма далеко от их привычной деятельности. Среди них — римский император Коммод, которому много больше радости, чем власть, доставляла арена. Хотя занятие гладиатора почиталось низким и достойным только раба, император 735 раз выходил на арену вооруженный только щитом и коротким гладиаторским мечом. Ему доставляло удовольствие выступать против самых опасных противников, участвовать в самых острых схватках. Другого императора — Клавдия — больше всего занимала теория игры в кости, он даже написал книгу, посвященную этой проблеме. А Домициан, подобно Юлию Цезарю болезненно переживавший свою плешивость, предавался многолетним изысканиям в области косметики. Итогом этого явилась его книга «Об уходе за волосами».

Современники говорили о Людовике XVI, что он был королем только по рождению, но слесарем по призванию. Людовик XV с такой же страстью предавался вытачиванию табакерок, а также… вышиванию по канве. Вышивание было любимым времяпровождением и султана Ахмеда III, а ассирийский царь Ашшурбанипал обожал заниматься прядением шерсти вместе со своими женами.

Порой подобные увлечения были вызваны непробудной тоской, той самой неодолимой скукой, на которую так часто сетовали правители. Лорд Корнуолл, генерал-губернатор Индии, человек почти безотчетной и неограниченной власти, писал о годах, проведенных на этом посту, как о времени, исполненном самой мертвящей скуки.

Пытаясь хоть чем-нибудь скрасить монотонность своего существования, многие правители примитивно спивались. Другие искали развлечений. Самых разных. Российский император Павел, например, не пропускал ни одного пожара. А римский император Домициан в течение многих лет ежедневно уединялся на час, предаваясь сосредоточенной ловле мух, которых насаживал на длинный стальной стержень.

Не эта ли скука вперемежку с неотступным страхом порождала у многих правителей стремление уйти от самих себя, желание хотя бы на время почувствовать себя кем-то другим. Так, Нерон, например, любил переодетым шляться по ночным кабакам или бродить по улицам, затевая ссоры и драки с запоздалыми прохожими. Даже когда ему доставалось в этих потасовках, он был счастлив, потому что чувствовал себя в такие минуты не императором, а обычным простолюдином, одним из обывателей, каких было много в Риме. Иногда он перевоплощался в римского вора и грабил по ночам лавки, устраивая потом у себя во дворце нечто вроде склада награбленного, которое после продавалось с торгов, а выручка пропивалась. Другой римский император, Август, время от времени выходил просить милостыню. Одетый в рубище, он стоял где-нибудь на улице и, жалобно причитая, протягивал прохожим руку.

Очевидно, этим же стремлением хоть немного «поиграть в другого» объясняются и некоторые странные выходки Николая И, ставившие в тупик его приближенных. Большой переполох произошел среди них, когда как-то, не сказав никому ни слова, царь переоделся солдатом, надел походный ранец, взял винтовку и отправился куда глаза глядят. Так, шагая по пыльному, выжженному солнцем тракту, он прошел целых десять верст, прежде чем перепуганной охране удалось его найти.

Такое странное желание — обрести власть и расстаться со свободой.

Фрэнсис Бэкон

Много печальных песен сложено об этом… Ее выдают замуж за нелюбимого, его против воли женят на нелюбимой и постылой. Сколько жизней поломано, судеб разбито и слез пролито. Когда те, что пели эти песни, хмельной ватагой идя по улице, заглядывали в господские окна, они, наверное, думали, что уж где-где, а там, за этими окнами, непременно живет счастье.

Но они ошибались. О каком счастье можно говорить там, где даже браки заключались, как деловой контракт или политическая сделка?