Закрыто на зиму

Одни из двух литых перил, ведущих вверх вдоль широкой лестницы к входной двери, почти отвалились. Полицейские перешагнули через несколько мешков с мусором, прежде чем подобрались к двери, покрытой пятнами и комьями земли.

Начальник уголовного розыска постучал.

Почти сразу же на крыльцо вышла одетая в темно-зеленый свитер молодая женщина с маленьким ребенком на руках. У нее были коричневые прямые волосы, спускавшиеся вниз по обеим сторонам лица.

Полицейский представился, и Вистинг услышал, как коллега произнес слово «Norvegija» и махнул рукой в его сторону.

Женщина кивнула, когда они спросили о Теодоре Милоше. Потом задала вопрос. Антони Микулскис ответил, они обменялись несколькими словами, и литовец повернулся к Вистингу.

– Это его сестра, – объяснил он. – Теодора Милоша нет дома. Она говорит, что он был в Норвегии, работал, но вернулся домой раньше, чем планировалось. Вчера он снова уехал.

– Как она думает, где он?

Микулскис перевел вопрос.

– Она не знает, но, возможно, он на рынке «Гарюнай».

– Воровской рынок, – прокомментировал Мартин Алберг.

– С кем он? – хотел уточнить Вистинг.

Вопрос был переадресован.

Ответ последовал незамедлительно: она не знает.

Ребенок начал хныкать. Литовские полицейские завершили беседу, Вистинг не смог уловить обычных фраз вежливости.

– Что теперь? – спросил начальник уголовного розыска, когда машина выезжала задом со двора.

– Они довольно скоро узнают, что мы их ищем, – сказал Вистинг.

– Она наверняка сейчас позвонит своему брату, – кивнул Микулскис и достал сигаретную пачку из кармана плаща. – Отправимся к последнему в списке прямо сейчас?

Вистинг согласился, вытащил из стопки на коленях распечатку из реестра с информацией на Алгирдаса Сквернелиса и протянул вперед на пассажирское сиденье. Начальник уголовного розыска сунул сигарету в рот и прикурил, прежде чем взять распечатку.

– Мы хорошо знаем брата этого парня, – сказал он и постучал пальцем по фотографии. – Он сидит в Лукишской тюрьме и ждет приговора за ограбление магазина.

Он говорил, зажав сигарету между губами и прикрыв глаза, чтобы дым не попадал в глаза и не мешал.

– Алгирдас – просто мелкий вор, пока что, – продолжил он. – Он будет разговаривать.

На магистрали они застряли за фургоном, который тянули лошади. Он был доверху нагружен соломой, и они не могли ничего поделать, пока фургон не исчез, свернув на деревенскую дорогу.

Вистинг заметил, что ни один из домов, которые они проезжали, не был пронумерован, и только на нескольких улицах он видел таблички с названиями. Следователь удивился, как водитель вообще может что-то здесь найти.

Еще через десять минут они подъехали к новому серому каменному дому. По двору были разбросаны плуги, старые моторы и запчасти от грузовиков были разбросаны. Старый велосипед был накрепко прикован толстенной цепью к ржавым воротам. В некоторых окнах горел свет, и маленькая и щуплая женщина, ровесница Вистинга, выглянула из окна, когда они парковались. У нее было узкое бледное лицо с коротким прямым носом. Прежде чем они оказались у двери, она открыла.

Полицейские представились, женщина смотрела на них голубыми, похожими на стекло глазами.

Она что-то сказала по-литовски, повернулась и со сгорбленной спиной направилась внутрь. Вистинг последовал за Антони Микулскисом через прохладный коридор, чьи темные стенные панели и обои, коричневые от ветхости, делали атмосферу мрачной. Кое-где на полу не хватало плиток, но дом казался чистым и опрятным.

Их проводили в гостиную. Комната имела оранжевые плафоны с бахромой и коричневыми следами копоти. Поблекшие желтые занавески свисали с каждой стороны окна, единственный вид открывался на другое серое каменное здание. Наверху на пустой книжной полке стояло чучело птицы, которую попытались сделать чуть более живой, приоткрыв клюв, раскинув крылья и вместо погасших глаз вставив стеклянные шарики с угрожающим блеском.

Под книжной полкой стоял большой плоский телевизор. Он сильно выделялся из удручающе старого убранства комнаты.

Женщина опустилась на диван, накрытый одеялом, подходившим к занавескам. Два литовских полицейских сели напротив нее. Больше стульев в маленькой гостиной не было, так что Вистинг вышел на кухню за табуретками.

– Это мать Алгирдаса, – объяснил начальник розыска. – Сын больше недели не появлялся дома. Он в Норвегии на работе.

– Она не знает, что сын вернулся? – спросил Вистинг.

Литовский коллега задал еще несколько вопросов. Женщина уверенно помотала головой.

– Она считает, что он по-прежнему на работе в Норвегии. Он должен был оставаться там три месяца. Он бывал там и раньше, ее сын – способный плотник.

– Расскажите ей о билетах на паром, – предложил Мартин Алберг.

Снова беседа пошла на языке, который Вистинг не понимал.

– Она думает, что он бы приехал к ней домой, если бы он действительно уже вернулся в Литву на пароме. Она стирает его одежду и готовит ему, но он нечасто бывает дома.

Женщина терал руки и продолжила говорить, раскачиваясь вперед и назад.