Закрой рот, джинн — кишки простудишь…

Василий КУПЦОВ

ЗАКРОЙ РОТ, ДЖИНН — КИШКИ ПРОСТУДИШЬ…

Над северо-восточной частью Средиземного моря стоял солнечный полдень. На небе не было ни облачка. Малюсенький островок с песчаным пляжем. Только что с причалившей к нему яхте спустились двое мужчин лет тридцати-сорока. И тут же уставились на молодого человека, успевшего занять место на песочке несколько раньше. Эдакий загорелый, идеально сложенный юношь лет шестнадцати…

— Нет, ты только посмотри, Серый!

— Привыкай, Лёх, Европа…

— Я знаю в Серебрянном Бору одно местечко, там все так!

Дело было в том, что единственным одеянием паренька были наушники, рядом мирно крутился миниатюрный плеер, и никаких других следов одежды или иного имущества, кроме толстой книжки под головой юноши, не было и в помине. Ну, разве что еще серьга в левом ухе, полуприкрытая длинными светлыми волосами.

— Эй, парень, ты местный? — попытался разбудить спящего Лёха. Его английский был, разумеется, ужасен — но ведь здесь все говорили именно так, и понимали друг друга…

Юноша приоткрыл один глаз, поводил им по наглецам, осмелившимся побеспокоить его посреди такого кайфа…

— Почти… — бросил паренек и прикрыл глаз.

— Мы — археологи, подводные археологи, нам нужен местный…

— Кто хорошо знает… — перебил товарища Лёха.

— Сосчитать могу все мели, словно пальцы на руке! — неожиданно пропел юноша, не открывая глаз. Пропел по-русски, без какого-либо акцента, да еще и вполне точно по нотам, подражая давно почившему артисту Володину из бессмертной комедии.

— Мать честна, и тут наш! — повеселел Лёха, переходя на родной язык.

— А ты давно здесь околачиваешься? — спохватился Серый.

— Да уж тыщ пять, не меньше, — паренек присел на песок, позырил голубыми глазками по археологам. Те явно не оценили шутки, или, может, посчитали несолидным для людей своего возраста реагировать на шутки сопляка…

— Вот, смотри, — археолог ткнул пальцем на отметку в карте, — знаешь это место?

— Бывал…

— Там один древнегреческий корабль затонул!

— Их много на каждом километре…

— Вез он…

— А золото с него еще римляне все сняли! — махнул рукой юноша.

— Нам не золото нужно, мы — настоящие археологи, от Академии Наук…

— Лады, полоцманю, так и быть…

— А с аквалангом обращаться умеешь?

— Как же, как же, помню как-то раз Кусто в кустах…

* * *

Археологи все таскали и таскали со дна всякую дребедень, юноша едва успевал раскладывать передаваемые ему предметы по палубе. Свое дело он исполнял аккуратно, как и давеча с точностью профессионального лоцмана привел суденышко в нужное место. Ученые перезаправили свои усовершенствованные акваланги, рассчитанные, как они хвастали, на двойной ресурс, по сравнению с ординарными, и предупредили, что уходят надолго…

— Гы, какой отстой! — паренек вертел в руках пузатый стеклянный сосуд, — «Весь покрытый водорослью, абсолютно весь…» Нет, ни складу, ни ладу, поцелуй меня с … — за неимением собеседника мальчишка беседовал «тихо сам с собою», — Что там, внутри? Древне-грецкий SOS? Или винцо? Какое вино, там уж уксус давно! Вот, теперь стих! Выкинуть? Нет, бутылки закрывают затем, чтобы их открывали. Ха, какая печать шестиугольная, точно — израилеванная! «Море там — израилеванное…» Что ж, посмотрим, посмотрим…

Юноша ловко выбил пробку из бутылки — эдаким, многократно оттренированным ударом по донышку. Пробка выскочила, покатилась по дну лодки. А из бутылки пошел столбом густой желтый дым. Выйдя полностью, неведомый газ сконцентрировался в огромадную бородатую фигуру здоровяка в тюрбане.

— Фи, дерьмо какое, — прокомментировал происходящее паренек, одной рукой отставляя сосуд в сторону, другой — зажимая успевший наморщиться нос, — ты чаво, сто лет не мылся?

— Три тысячи лет я, могущественнейший из джиннов, просидел в своем узилище, не в силах преодолеть печать Соломонову! — начал было свой монолог вонючка, но был прерван мальчуганом.

— Ну, ты и чурка! Тыщи лет без бани! Вот и провонял… — паренек подозрительно оглядел джинна, — Вшей, небось, развел?

— У джиннов не бывает вшей! — гордо заявил дымус концентратус, — Мы, джинны, — не жалкие смертные…

— Но ты того, все равно окунись, вода-то рядом, — парнишка указал за борт, — я все же не панк какой-нибудь, что б от вони балдеть…

— Я охотно окунусь в водную стихию, если это будет твоим первым желанием…

— Валяй, — кивнул юноша, и добавил, — и под мышками хорошо промой!

Джинн нырнул в воду, долго барахтался, тер свою «кожу» невесть откуда появившимся мешочком — судя по стоявшему вокруг аромату, мешочек был наполнен какими-то благовоняниями. Наконец, чисто вымывшись, чудик вновь сконцентрировался на борту суденышка.

— Доволен ли мой господин? — спросил джинн.

— Да, теперь совсем другое дело, — кивнул паренек.

— Итак, я исполнил твое первое желание, мой повелитель, — изрек джинн с насмешкой, — осталось еще два…

— Стало быть, ты желания исполняешь?

— Да, я исполняю желания того, кто меня освободит. Три желания. Одно ты уже использовал!

— А что ты можешь?

— Все!

— Все-все?