Законы высшего общества

— Как писатель — молодой! — отрезала Настя. — А писателей по телевизору каждый день не показывают, так что все это происходит именно так — тебя фотографируют, публикуют снимки в журналах тиражом триста тысяч экземпляров в месяц, и тебя узнают в лицо, а потом приглашают сняться в рекламе «Тиссо».

— Получается, ты — мой пресс-агент, — вяло улыбался он.

— Получается! — Настя всплеснула руками.

— Мне не очень нравится выставляться за счет твоей славы, — сомневался он.

— Терпи, — заигрывала она. — Хочешь быть знаменитым?

— Не уверен, — буркнул он и ушел в другую комнату.

Настя, разумеется, обиделась, похватала вещи и уехала к себе. Что за финты ушами?!

Мало того, что у него просто комплексы, так эти «простокомплексы» усиливает чувство неловкости, возникшее на том основании, что настоящие крутые парни не раскручиваются за счет женщин — своих женщин.

Надо его перепрограммировать.

Конечно, легко ощущать собственную значимость рядом с Галей, а вот поди-ка докажи, кто ты есть, если твоя женщина — Анастасия Устинова.

Настя знала, чем это заканчивается.

Ее подруга, режиссер, подобрала где-то растрепанного журналиста — он притащился вроде интервью у нее брать. Помыла, отстирала, накормила — напоила, два года лечила от запоев, с руками вырывала сигареты с травой, сводила с нужными людьми, которых достать простому человеку и даже непростому журналисту не было никакой возможности — если только ты не Познер, снимала его с каких-то вшивых девок, отбивалась от него, пьяного и злого, вафельницей, приодела, расчесала, а когда этот засранец стал редактором глянцевого мужского журнала, в знак благодарности она получила: «У меня на тебя не стоит — потому что я тебя боюсь. Ты не женщина — ты мужик!»

И даже обижаться на него не имело никакого смысла — заранее ясно было, что все закончится именно так.

Но, с другой стороны, реклама Максима — часть съемочного процесса. Молодой, красивый, талантливый — отличный информационный повод, а ко всему прочему — ее любовник. Да они за год на ровном месте такой пиар построят, что люди, как зомби, толпами пойдут в кино!

Вечером, по телефону, Настя все это пыталась ему объяснить, но Максим лишь повторял каждые тридцать секунд: «Не знаю. Я этого не понимаю. Я так не могу» — в итоге она на него накричала, сказала, что он ничего не хочет для нее сделать, ему наплевать — пусть она, Настенька, хоть треснет от натуги, а если его не волнует, что она из-за него рискует большими деньгами, то и до свидания, скатертью дорога, мир его праху!

Спустя пару суток — умеет, скотина, держать паузу, Максим притащился с цветами, дорогим кольцом от «Булгари» и мольбой о прощении.

— Ты хотя бы понимаешь, как мне тяжело? — отвернувшись, прикрыв глаза рукой, спросила она.

В ответ он выдал какой-то невнятный «хабр-хабр».

— Максим, пойми, вся моя жизнь — это работа. И не та работа, которую ты ненавидишь — я знаю, ненавидишь! — не продюсирование, не бизнес, а роли! Я — актриса, и я хочу играть, и я слишком много сделала для того, чтобы ни от кого не зависеть, чтобы иметь возможность выбора! Ты даже не представляешь, как мне трудно, чем мне приходится жертвовать, и неужели я не имею права просить своего любимого о помощи?! — Настя умела жалеть себя, а потому горячие слезы заструились из глаз. — Я не ломовая лошадь, я — женщина, а если ты считаешь, что у меня нервы из железа, просто наберись мужества сказать об этом прямо сейчас!

Монолог имел успех. Опытная Настя знала, что единственное, чем можно пронять обычного мужчину, — это жалость. На них действуют слезы, мольбы и причитания — да ради бога, получите двойную порцию!

Если доводы рассудка не работают — дамы и господа, к вашим услугам отличная, профессиональная, по нотам разыгранная истерика с легкой импровизацией!

Максим раскис, смилостивился и пообещал фотографироваться хоть в обнаженном виде для гей-журналов, лишь бы Настя была счастлива.

На следующий раз разругались из-за сценария.

Писал Максим мастерски. Но в его книге больше было психологии, размышлений, переживаний, а вот с действием обнаружился некоторый напряг.

Они с Машей и Гришей не спали несколько ночей, сочиняя интригу, заплатили пребольшие деньги Виктории Токаревой за доработку идеи, а когда счастливая Настя, раздувшись от гордости за результат, отдала сценарий Максу, тот ей перезвонил в час ночи и сказал, что им срочно надо увидеться.

Настя спешно вскрыла бутылочку вина, припудрилась, подкрасилась, влезла в короткое шелковое кимоно — предназначенное для таких вот ночных визитов, но в постель Максима затащить не удалось.

Он приехал усталый и мрачный, достал из сумки распечатанный сценарий.

— Насть, это не моя книга, — заявил он.

— Ну… — растерялась Настя. — Точно. Это сценарий. Тебе не нравится?

— Дело даже не в этом… — он передернул плечами. — Просто там все по-другому.

— Ну, не все! — оживилась Настя, которой померещилось, что гроза прошла стороной. — Ты же понимаешь, сценарий — это коллективный труд…

— Не понимаю! — он всплеснул руками.