Законы отцов наших

Скотт Туроу Законы отцов наших

Рейчел, Габриэль и Иву

Те из нас, кто родился в щедрые годы после Второй мировой войны, знают, что мы выглядели совершенно иначе по сравнению с предыдущими поколениями американцев. Прижатые к стене насущными ежечасными нуждами, они взрослели и становились совершеннолетними в рамках более узких обязательств: восславлять Бога, ликовать при приумножении своего состояния или же просто-напросто выживать. Однако мы серьезно отнеслись к обещанию, содержащемуся в Декларации независимости: родившиеся в Америке имеют неотъемлемое право не только на жизнь и свободу, но и на поиски счастья.

Лично я еще с детства считал, что только ради этого стоит становиться взрослым. Чтобы почувствовать себя более счастливым.

И это оставляет нас наедине с ужасными, вечными вопросами средних лет, которые задает вкрадчивый голос. Он шепчет в наших снах, на восходе солнца, во время непредвиденных моментов мучительного одиночества: «Это то счастье, к которому я вечно стремился? Имею ли я право на чуточку большее? Или на лучшее мне теперь нечего и надеяться?»

Майкл Фрейм

«Путеводитель уцелевшего»

7 сентября 1995 г.

Часть 1 Обвинение

7 сентября 1995 г. Хардкор

Рассвет. В воздухе стоит противный привкус соли, хотя отсюда до воды уйма миль. Над унылым ландшафтом из приземистых кирпичных зданий, гудрона и потрескавшегося тротуара, поросшего травой, на котором валяются смятые пробки из-под кока-колы, конфетные обертки и листы старых газет, громоздятся четыре высотки. Рыбьей чешуей сверкают мелкие осколки, остатки разбитых бутылок — еще одно фальшивое обещание.

Непривычно спокойно. Ночью здесь жизнь бьет ключом: женский визг, пьяные вопли, надсадно ревущие моторы. Иногда перестрелка. День приносит с собой голоса детей, прохожих, бездельников, шаркающих ногами по мостовой или сидящих на корточках у стены… короче говоря, приносит человеческую породу и, зачастую, не в самых лучших ее проявлениях.

Поднялся ветер. Он со свистом прорывается сквозь широкие щели в заборе и бьет в кирпичные стены. Идущий по улице человек вздрагивает, резко вскидывает опущенную голову и осматривается. Однако беспокоиться не о чем. Из живых существ здесь только собака, свернувшаяся клубком на земле в проходе между домами. Безошибочное звериное чутье подсказывает ей, что лучше остаться там, где она есть, за сотню ярдов, и не встревать ни в какие разборки. На черной крыше маленького домика, на игровой площадке лежит неизвестно как туда попавшая старая автомобильная покрышка.

Орделлу скоро стукнет тридцать шесть. Он все еще не утратил силы и ловкости, приобретенных за годы тюремных отсидок или вбитых в него, как он сам сказал бы о себе, хотя со времени последней ходки прошло уже четыре года. Одет просто: черные рубашка и брюки. «Не носите золота, если вы на работе», — часто советует Орделл будущему поколению — восьми-, девяти-, десятилетним ребятишкам, которые ходят за ним гурьбой, лестно отзываются о его внешнем виде и наперебой предлагают свои услуги, когда он приходит сюда днем.

— Хардкор, — клянчат они, — принести тебе ко-о-орейской кока-колы-ы-ы? — Как будто ему невдомек, что они надеются прикарманить сдачу.