Закон сильного

Золотой краешек Алаира медленно уползал за темный диск Элерии, и кошки скреблись у меня на душе все сильнее и сильнее. Ящер и Трехпалый начали демонстрировать зубы еще месяц назад. До этого их занимали разборки с другими бандами, посолиднее кучки мелюзги во главе с недорослым сопляком (это я о нас, если кто не понял). Но Черный Паук, их главный и злейший противник, зазнался настолько, что окончательно утратил связь с действительностью. Паук умудрился взбрыкнуть перед каким-то незнакомым чародеем, неведомо что забывшим в Стрелке, и от него осталась лишь кучка дурно пахнущего пепла. Не удивлюсь, если и я способен учудить нечто подобное. Не пробовал. Мне, в отличие от заезжего чародея, щеголять своим даром отнюдь не с руки. Однажды я слышал мудреные слова: "возмущение магического поля". Не знаю уж, какое такое поле, и чему оно там возмущается, но когда поблизости творится сильная магия, я это чувствую. И другие меня почувствуют тоже. После чего придет мне скорый и незавидный конец. Чародеи из Академии не оставляют в живых своих "диких" собратьев. Бесконтрольный маг для них навроде бешеной собаки, забежавшей на городской рынок. В чем-то они, наверное, правы, учитывая урон, который он способен нанести. Только мне от того совершенно не легче. На тайные пробы сил я не решался после одного памятного раза, несколько лет назад. Хорошо, ума хватило уйти подальше из города. Когда я очухался, выше на холме торчали обгорелые скелеты деревьев, а лужок, посреди которого я и занялся испытаниями своего дара, вместо травы покрывал густой слой сажи. Я отделался обгорелыми волосами и волдырями на правом боку и больше так бездумно не рисковал. Чародеев ведь в их Академии чему прежде всего учат? Сдерживать силу, направляя ее тоненькими ручейками по нужному руслу. Да их еще до Академии этому учат! Каждый магически одаренный ребенок, чье рождение в ниранском княжестве подтверждено документами, получал, в случае нужды, денежное содержание и возможность посещения особой школы. Хотя нужды обычно не возникало — большинство магов у магов же и рождаются. Жениться те предпочитают исключительно между собой, и в лохмотьях босыми не ходят. И все это причиталось бы мне, если бы не дурацкая река, поделившая один город между двумя государствами. Сейчас я расхаживал бы важно в зеленой мантии студента, и каждый простолюдин стелился бы передо мной ковриком… Ненавижу! Помнится, я в свое время всерьез заинтересовался подделкой документов. Глир Промокашка во мне души тогда не чаял. Под его руководством я выучился читать, писать, находить отличительные черты чужого почерка и выводить их недрогнувшей рукой. Так продолжалось до тех пор, пока я не узнал, что на документах о рождении ставится магическое клеймо, повторить которое не стоит даже мечтать, и к подделке бумаг тотчас охладел. Для смелого здорового парня существуют куда более почетные занятия на улицах Стрелки. Именно тогда я и взялся сколачивать банду.

Мне повезло сразу в двух смыслах. Во-первых, все серьезные главари были заняты взаимными разборками, и до путающейся под ногами мелочи им просто не было дела. А во-вторых, в самом конце моей родной улицы стоял Проклятый дом: полуразрушенный особняк, некогда принадлежавший чародею. В Стрелке вообще хватает всяких развалин. Поговаривают даже, что она куда древнее Подковы, и когда-то здесь стояла крепость, принадлежавшая великим магам, которым ниранские даже в подмастерья не годятся. Ну да, при желании валы у моста можно принять за оборонительные насыпи, а Пьянчугину Пропасть — канаву, где по местной легенде утонул, захлебнувшись помоями, пьяный скорняк — за остатки древнего рва, соединявшего края речной излучины, внутри которой длинным языком, словно стрелка на лошадином копыте, вдавался в ниранский город лоскут чужой земли. Но я в эти россказни не верю. Не могло и не может быть ничего великого и древнего ни в Стрелке, ни во всем занюханном Рине.

Что до Проклятого дома, то свое название он получил совсем не зря. Обычный человек не преодолел бы там и тропинки, ведущей от ворот до входной двери. Вот тут-то и пригодился мой в целом опасный и бесполезный дар. Все магические ловушки, невидимые для простых людей, светились перед моими глазами, будто яркие огоньки. Большая часть дома оставалась недоступной: расплести сложные сети заклинаний, опечатывающих двери и окна, мог лишь ученый чародей. Но нам с ребятами вполне хватило двора и нескольких общих коридоров, чтобы обзавестись настоящей крепостью. Я заставлял ребят заучивать ловушки так тщательно, чтобы они могли их миновать хоть ночью с завязанными глазами. Впрочем, после случая с Попрыгунчиком, после которого тому пришлось сменить кличку на Костыля, желающих отлынивать от этой науки не было.

Когда число ребят в моей банде перевалило за полтора десятка, и Проклятый дом был изучен настолько, чтобы обеспечить надежный тыл для отступления, мы принялись осторожно, не привлекая внимания, чистить прилежащие улицы от мусора.