Закон пустыни

– Баги сумеет во всем разобраться.

– В этой ситуации мне приходится проводить ночи напролет за проверкой своей документации. Все должно быть в полном порядке.

– Какими методами действует Нанефер?

– Коварством и наветами. Ответом на все это может быть только моя работа.

– Я сейчас узнал о фактах, которые способны вам навредить.

– Какие?

– Попытка нарушить поставки продуктов питания.

– Может быть, речь идет об обычной небрежности чиновников?

– Нет, о намеренных действиях.

– Тогда мы рискуем получить беспорядки, а возможно, и мятежи!

– Успокойтесь, я уже нашел виновницу.

– Это женщина?

– Царевна Хаттуса.

Бел-Тран помолчал.

– Вы уверены?

– Я собрал уже целый ворох доказательств и свидетельств.

– На этот раз она перегнула палку! Но если выдвинуть против нее обвинения, то тень от них падет и на фараона.

– Рамсес хочет уморить свой народ голодом?

– Это полная бессмыслица. Однако согласится ли он с тем, что будет скомпрометирована его супруга, символ мира с хеттами?

– На ней лежит серьезная вина. Если власти предержащие не будут нести ответственность за свои деяния, во что превратится страна? Это будет край, где царят подлоги, привилегии и ложь. Я дам этому делу ход, но если из казначейства не поступит официальная жалоба, Хаттуса сможет избежать судебного расследования.

Бел-Тран колебался недолго.

– Я сильно рискую своим положением, но вы получите вашу жалобу.

* * *

По многу раз на дню Нефрет приносила ласточке воду. Птица повернула головку к свету, и молодая женщина ласково поглаживала ее, в душе сокрушаясь, что не может вырвать раненое существо у смерти.

Пазаир вернулся поздно вечером, совершенно измученный.

– Она еще жива?

– По-моему, ей немного лучше.

– Есть надежда?

– Честно говоря, нет. Она не открывает клюв и, видимо, потихоньку угасает. А мы подружились. Почему ты такой усталый?

– Царевна Хаттуса пытается спровоцировать голод в Мемфисе и соседних селениях.

– Невероятно! Как это можно сделать?

– Посредством подкупа, сделав ставку на бездействие управляющих. Это нелегко, ты права. Трудно проделать все это скрытно, слишком много контролирующих инстанций. Она теряет разум. Казначейство, как мне обещал Бел-Тран, подаст официальный иск, и я отправляюсь в Фивы, чтобы предъявить царевне обвинение.

– Не кажется ли тебе, что ты уходишь в сторону от убийства Беранира, от дела Ашера, от заговорщиков?

– Если Хаттуса действительно связана с Денесом, то нет.

– Процесс против самого знаменитого полководца, а теперь и против супруги фараона… Вы необыкновенный судья, Пазаир!

– Ты тоже необыкновенная женщина. Ты меня одобряешь?

– Какие меры безопасности надо принять?

– Никаких. Я должен допросить ее и предъявить обвинение. После этого я передам дело визирю. Баги его не примет, если расследование будет проведено кое-как.

– Я люблю тебя, Пазаир. Они обнялись и поцеловались.

– Сначала яд, затем пантера… Что еще приготовит этот тип, который хочет тебя изувечить?

– Не знаю, но ты не беспокойся. Мы с Кемом поедем на судне, которое принадлежит речной страже.

Перед обедом судья зашел проведать ласточку. К его удивлению, она подняла головку. Выбитый глаз затянулся, маленькое тельце вздрагивало более энергично. Ошеломленный, он боялся пошевелиться. Нефрет взяла пучок соломы и подложила его под птичьи коготки. Ласточка тут же зацепилась за него, как за ветку. И вдруг, с потрясающей живостью, она забила крыльями и взлетела. Мгновенно со всех сторон к ней слетелись и окружили ее сестры; одна из них поцеловала ее, как мать вновь обретенное дитя. Потом другая, третья и вся стая, сошедшая с ума от радости. Ласточки танцевали вокруг Нефрет и Пазаира, которые не могли сдержать слез.

– Какие они дружные!

– Ты не ошибся, отняв ее у смерти. Теперь она вернулась к своим, и будущее ее не страшит.

* * *

Небо было ясно, солнце ослепительное.