Закон пустыни

– Забыть означало бы совершить несправедливость. Мне кажется, что обязанности старшего судьи состоят в том, чтобы защищать слабого, ограждая его от посягательств сильного.

– Вашего пристава-нубийца слабым не назовешь.

– Вы – человек могущественный и стремитесь его погубить, обвиняя в преступлении, которого он не совершал.

– Если бы вы согласились на одну уступку, которая поможет избежать неприятностей…

– Какого рода уступку?

– На процессе могут прозвучать некоторые имена… Именитые граждане не хотели бы портить себе репутацию.

– Если человек невиновен, ему нечего бояться.

– Пойдут слухи, сплетни, их имена начнут трепать…

– На будущем процессе слухи приниматься во внимание не будут. Вы совершили серьезную ошибку, Монтумес.

– Вы – одна рука правосудия, я – другая. Отмежевываться от меня было бы для вас грубой ошибкой.

– Мне нужно имя свидетеля, обвиняющего Кема в убийстве Беранира.

– Я его выдумал.

– Вот это вряд ли. Вы бы не выставили этот аргумент, если бы персонаж не существовал в реальности. Я расцениваю ложное свидетельство как преступное деяние, способное разрушить человеку жизнь. Процесс состоится; на нем выяснится ваша роль, и я смогу допросить этого пресловутого свидетеля в присутствии Кема. Его имя?

– Я отказываюсь вам его называть.

– Это настолько важное лицо?

– Я обещал хранить молчание. Он многим рискует и не хочет огласки.

– Отказ сотрудничать со следствием. Вы знаете, чем это карается.

– Вы забываетесь! Напоминаю, что вы говорите с верховным стражем!

– А я – старший судья.

И тут Монтумес, чья лысина стала кирпично-красной, а голос пронзительным, внезапно осознал, что перед ним уже не мелкий провинциальный судья, который мало что может, а высшее лицо в судебной иерархии города, которое без спешки, но и без промедлений, продвигается к намеченной цели.

– Я должен подумать.

– Я жду вас завтра утром у себя. Вы назовете мне имя вашего фальшивого свидетеля.

* * *

Несмотря на то, что банкет в честь нового старшего судьи прошел с большим успехом, Денес уже не вспоминал о роскошном празднике, послужившем укреплению его репутации. Он был занят тем, что пытался успокоить своего друга Кадаша, возбужденного до такой степени, что он начал заикаться. Расхаживая взад и вперед, зубной лекарь беспрестанно приглаживал непокорные пряди своих седых волос. Его руки покраснели от прилива крови, а сосуды носа готовы были полопаться.

Двое мужчин укрылись в самой удаленной части тенистого сада, подальше от любопытных ушей. Присоединившийся к ним химик Чечи уверял, что здесь их никто не услышит. Усевшись у подножия финиковой пальмы, маленький человечек с черными усами тоже старался успокоить Кадаша, хотя и разделял его панические настроения.

– Твоя стратегия приведет нас к катастрофе! – упрекал Денеса Кадаш.

– Мы придумали это втроем: использовать Монтумеса, обвинить Кема, чтобы таким образом нейтрализовать чрезмерную активность судьи Пазаира.

– Но мы провалились самым постыдным образом! Я не могу работать, потому что у меня дрожат руки, а вы запретили мне использовать небесное железо! Когда я присоединился к этому заговору, вы обещали мне высокий пост в управлении страной.

– Для начала – место старшего лекаря, которое сейчас занимает Небамон, – напомнил Денес, – а потом, возможно, и что-нибудь получше.

– Об этих мечтах можно забыть.

– Вовсе нет.

– Ведь Пазаир теперь старший судья и хочет организовать процесс, чтобы обелить Кема и выявить свидетеля обвинения, то есть меня самого!

– Монтумес тебя не выдаст.

– У меня нет такой уверенности.

– Он интриговал всю свою жизнь, чтобы занять этот пост; если он нас предаст, то приговорит сам себя.

Химик Чечи кивнул в знак согласия. Кадаш немного успокоился и решил выпить пива. Денес, который переел на банкете, поглаживал туго набитый живот.

– Верховный страж, – с досадой заметил он, – пустое место. Когда мы придем к власти, его надо заменить.

– Не надо торопиться, – тихо убеждал Чечи. – Полководец Ашер работает под прикрытием и достиг неплохих результатов. Скоро у нас будет великолепное оружие, и мы возьмем под контроль все арсеналы. Главное – не выдать себя раньше времени. Пазаир убежден, что Кадаш хотел украсть у меня небесное железо и, следовательно, мы – враги; о наших истинных отношениях он не догадывается и не догадается, если мы будем осторожны. Благодаря публичным заявлениям Денеса он верит, что главная цель военной верхушки – создание надежного оружия. Надо поддерживать в нем эту уверенность.

– Он так наивен? – поинтересовался зубной лекарь.

– Напротив. Столь грандиозный проект обязательно привлечет его внимание. Что может быть важнее, чем создание меча, которым можно расколоть шлем противника, или доспехов и щитов, которые невозможно повредить? Обладая таким вооружением, Ашер организует заговор с целью захвата власти. Вот к какому выводу придет судья.

– И догадается, что ты тоже участник этого заговора, – добавил Денес.

– Как человек военный, я повинуюсь приказам, и это освобождает меня от ответственности.