Закон проклятого

…Пятьдесят граммов героина, случайно найденные полицией в квартире гитариста, не прибавили ему популярности. Эндрю Мартин не был наркобароном и еще не стал эстрадной звездой такой величины, которой прощается практически всё – убийства жен, изнасилование малолетних, ношение и применение незарегистрированного оружия и… да мало ли чем ещё грешат сильные мира сего? Это в трущобах найденная щепотка героина лишь повод для полицейского положить в карман сотню-другую песо. А здесь, в центре Тихуаны, это серьезное преступление. Особенно когда у тебя есть куча завистников, которые только и ждут повода, чтобы сковырнуть с небосвода едва-едва взошедшую звезду.

В общем, в связи с этим досадным происшествием большая часть сбережений музыканта ушла на бешеные гонорары адвокатам, которые, ссылаясь на тяжелое детство Эндрю, алкоголика отца и наркоманку мать, добились для него освобождения от уголовного преследования с тем условием, что он обязательно должен пройти курс лечения и избавиться от пристрастия к наркотикам. В юриспруденции это называется принудительное лечение, и оно тоже не было бесплатным. А учитывая ещё и тот факт, что Эндрю не слишком-то и хотел избавляться от своих привычек, оно стало к тому же и бесполезным.

В конце концов, после оплаты гонораров адвокатам, отказа страховой компании покрыть расходы за его лечение, расторжения всех его контрактов и всё-таки разразившегося скандала, связанного с женой продюсера, переполненная неблагополучными подростками наркологическая лечебница в его родном пригороде оказалась всем, что он мог себе позволить.

* * *

Из зеркала на него смотрело исхудавшее лицо со впалыми щеками и неестественно стеклянными глазами. Мало кто узнал бы в этом дистрофике прежнего Эндрю, совсем недавно блиставшего на музыкальном олимпе. Всего восемь месяцев прошло со времени скандала в Тихуане, выбившего его из седла. Дальше коротенькая чёрная полоса в его звездной жизни превратилась в нескончаемую ленту.

Каждый день ему требовалось всё больше героина, чтобы вынести походы в суд, нервотрепку с адвокатами и осады репортеров. Деньги таяли, словно снег по весне, и наконец блестящий музыкант превратился в бесплотную тень, никого, кроме кредиторов, не интересующую. Решётки на окнах лечебницы, санитары, фигурами напоминающие банковские сейфы, крики по ночам, бесконечные капельницы и ломки, ломки, ломки, истязающие тело и изматывающие душу. Черти постоянно стучали в его голове, черти приходили во снах, черти прятались в тени коридоров и говорили с ним, когда вокруг никого не было.

«Покончи с этим, Эндрю, – шептали они ему на ухо. – Ведь это так просто. И ничего не будет. Никто больше не будет бить тебя дубинкой и электрошоком, никто не будет давить на тебя и лезть тебе в душу. Покончи с этим, старик, это же так просто».

– И правда, какого дьявола? – сказало небритое лицо в зеркале.

Худая рука начала остервенело откручивать от стены общей ванной пластмассовую мыльницу.

– Какого дьявола…

Мыльница треснула и отвалилась, обнажив торчащий из облезлой стены большой ржавый гвоздь. Острый конец гвоздя коснулся сухой кожи на запястье.

– Чёртова сука Мария Хосе… – пробормотал Эндрю, надавил рукой на гвоздь и с силой рванул её книзу…

* * *

Нэнси было чуть меньше двадцати. Точёная фигурка, мягкие черты лица, вздернутый носик и красивые, нежные пальцы. Натуральная блондинка с бездонными голубыми глазами, широко и удивленно смотрящими на мир. Она любила романы Джейн Остин и верила в счастливые автобусные билеты. Когда подруги говорили о том, что их парни вытворяют в постели, она ужасно краснела и убегала искать защиту от этой пошлой и грязной жизни у своего старшего брата Билла.

Биллу было двадцать девять. Когда одиннадцать лет назад умерли родители, парень продал все, что можно было продать, посадил маленькую сестренку в свой десятилетний «форд» и рванул через границу в Мексику, подальше от слишком дорогой жизни в США. Рослый гринго с пудовыми кулаками сумел быстро заработать авторитет в банде койотес, занимавшейся переправкой нелегалов через границу. Билл никогда не расставался с тяжелой «береттой» и при этом трогательно любил и опекал единственную сестрёнку. У них никого не было, рано умерших родителей Нэнси почти не помнила, и брат стал единственной опорой в жизни. Она не знала и не хотела знать, чем он занимается, ибо всё, что ни делал Билли, было, по её мнению, единственно верно и правильно. Но однажды продажная девка судьба перечеркнула все карты Билла одним паршивым тузом…