Закон обратного волшебства

А помнишь Крым, Ливадию и старые кипарисы вдоль каменистой дороги? Мы привезли ее оттуда, нашу девочку, которая нынче вдруг вышла замуж; из тех теплых, черноморских, пахнувших цветами и солью ночей, и поэтому все будет хорошо, а как же иначе?

И после дочкиной свадьбы они неистово займутся любовью, не понимая хорошенько, то ли это они только что поженились, то ли их дочь, а потом он скажет ей — поехали в Ялту?..

Вот так, повторил старческий голос у него в голове. Так тоже бывает. Странно только, что вы не понимаете, как это просто. А хороша была задумка, да?..

Бывший Натальин сосед очнулся оттого, что маршрутка взревела и рванула вперед.

Водитель врубил радио погромче.

— Надо же… — пробормотала рядом с Натальиным соседом тетка. — Ну, прям сериал.

Надо же, а ему казалось, что за ней вроде еще какой-то старик сидел, а теперь старика не было.

Он подумал об этом и тут же забыл.

* * *

— Как ты меня нашел?..

— Да никак. Я же знаю, где останавливается твоя маршрутка!..

— И… что?

— Я подъехал, но опоздал. Ты как раз в нее лезла. Ну, я тебя увидел. Издалека. Я бы не успел. И Анфиса как раз позвонила… Я разговаривал с ней и ехал за этой твоей маршруткой. — Он перестал шуровать в багажнике, захлопнул его и посмотрел на Наталью. — Давай. Садись.

Он не сделал попытки открыть ей дверь, просто обошел машину и уселся со своей стороны. Наталья потянула за ручку. Ручка была холодная и влажная.

— Илья, куда мы… Поедем? В кино?

Он удивился.

— Ты хочешь в кино?

У нее вдруг заболела голова. Так иногда бывало — голова начинала болеть с виска, остро, как будто шило вставили.

— Я не хочу в кино. Хочу домой. Ты меня подвезешь?

Илья сбоку посмотрел на нее и вытащил из пачки длинную, коричневую сигарету. Наталья знала — он курит какие-то странные сигареты.

— Нет. Не подвезу.

— А зачем тогда ты вытащил меня из маршрутки? Такой… цирк устроил?!

— Я?.. Это ты все время устраиваешь цирк.

— Я ничего не устраиваю, Илья! Я знаю, что все это… глупости, а у меня нет времени на глупости! У меня работы полно… и семья, и… все такое!

Он выдохнул дым почти ей в лицо. Голос его изменился, стал скрипучим — от дыма, наверное. Крепкие очень сигареты. Зачем он такие курит?..

— У тебя семья?! Какая, блин, семья?! Мама с папой ждут к восьми тридцати и ни минутой позже?! Или этот хрен моржовый твоя семья?!

Наталья оскорбилась:

— Отвези меня домой.

Он нажал кнопку на двери, стекло поехало вниз, и он далеко на шоссе отшвырнул свою сигарету.

— Да и черт с тобой, — сказал он устало. — Домой так домой.

Тут Наталья поняла, что ничего в жизни ей так не хотелось, как чтоб он опять позвал ее в кино, а она бы согласилась, наплевав на все: на Виктора с его мамашей, на колбасу в пакете, на то, что сегодня у нее вечер готовки — она готовит впрок на несколько дней вперед.

Ну вот. Чтобы они пошли в кино и смотрели там….. что он предлагал?,. «Заповедник» с троллями, гоблинами и поцелуем в финале — ей ведь так нравится, когда поцелуй в финале! А потом долго ели бы в ресторане, и поехали бы к нему, и он стал бы к ней приставать на диванчике перед телевизором, и гладил бы шею, и не отрывался от ее губ, и тискал, и прижимал, и делал больно. Говорят, что есть мужчины, которые все это умеют.

Илья закрыл окно, прицелился, глядя в боковое зеркало, а потом рванул с места — взвизгнули колеса, и Наталья стукнулась затылком в подголовник. В машине было тепло и очень уютно, какие-то лампочки горели, радио негромко пело иностранную песню про иностранную любовь, должна быть.

Наталья зевнула и испугалась, что зевнула. Нельзя зевать во время выяснения отношений.

Может, не заметит?

Но он все заметил. Он всегда и все замечал, что с ней происходило.

Молчание накрыло их и оказалось глухим и очень долгим.

— Со мной так нельзя, — вдруг сказал Илья твердо. — Не знаю. Может, с кем и можно, а со мной нельзя.

Молчание порвалось с треском, как старое одеяло. Наталья осторожно на него взглянула. Он сунул в рот сигарету и шарил рукой, искал зажигалку. Наталья видела ее, болтавшуюся в нише на щитке, а он не видел. Она взяла зажигалку и ткнула ему в ладонь. Он опять покосился и прикурил — пламя осветило подбородок и губы.

Наталья быстро отвернулась.

Интересно, как он целуется?..

— Как… с тобой нельзя?

— Я не умею играть в эти игры! — сказал он с досадой. — Я, блин, ничего в них не понимаю! Я когда с армии пришел…

— Говорят — «из армии». «С армии» не говорят.

— Я когда пришел из армии, — заорал он неожиданно, — а эта… как ее… блин, как же ее? Ленка! Ленка замуж выходила. Понимаешь?! Она, значит, все это время знала, что мне от ворот поворот, а тому, значит, — замуж! Она мне два года писала, разлюли-малина и всякое такое. Жду, люблю, жить не могу, ты один мне отрада, ты один мне свет в окне! На присягу с матерью приезжала! А я, блин, не понимал, ничего. И мать молчала, расстраивать не хотела, потому что я… ну, короче, я любил ее сильно, и мать это знала! Я пришел, а мне — приглашение на свадьбу. Это она на всякий случай мне по морде решила дать, перед тем как жениться!

— Замуж выйти.