Закон обратного отсчета (СИ)

— Один на один с девушкой не сладил бы, ковбой? Целый табун привел.

— А ты, я вижу, новые туфли купила.

— Какой внимательный, — блондинка цокает языком. — Я не люблю, когда мужчины меня запоминают. Потом отбивайся от них, звонки сбрасывай, утомительно.

— Зубы не заговаривай, — Ян протягивает ей черный плотный шарф. — Завязывай глаза.

— А иначе что? — жеманничает она, глядя на шарфик. Поджимает губы с досадой: — Интересная вещица, где купил? Адресок подскажешь?

— Не по зубам, да? На заказ сделана, каких как ты в узде держать.

— Вот что ты к моим зубам привязался? Как будто сам не такой. Слушайте, ребят, вы меня или отпустите уже, или прямо здесь закопайте. Рассказать мне вам нечего, спасать меня никто не придет, у него таких бойскаутов не водится.

— У кого? — подрывается Джа. Бросив мотоцикл Савве на поруки, он обходит машину и встает рядом с Дженом. — Кто он такой? Где его найти?

Елизавета не спешит с ответом, разглядывает Джа с ног до головы с искренним любопытством и улыбается так плотоядно, что даже Джен почувствовал неловкость.

— А вблизи ты еще симпатичнее.

— Кто он такой и где его найти? — повторяет Джа, едва сдерживая бешенство.

— Милый, если я расскажу тебе хоть что-нибудь, знаешь, что со мной сделают? Мммм? Ты вообще представляешь, какие искусные извращенные ощущения может доставить человек, способный вылепить из твоего сердца куличик? Или превратить кровь в бренди? Нет, дорогой, я лучше сама себе язык отрежу. Ножом, по старинке.

Она не врет. Джен уверен и в ее искренности, и в ее страхе. Он помнит, как выглядит страх — рациональный, бесспорный, с которым живешь, как с правилом сродни «вода — намочит, огонь — обожжет». Расскажешь, раскроешь — не убьет, сделает живым пластилином из нервных окончаний и разума, чтобы все чувствовала, понимала и не могла сопротивляться. Он так поступал уже, при ней, сделал свидетелем, и теперь от одного упоминания ее зрачки расширяются, будто картина разыграна только что перед глазами.

— Ладно, завязывай глаза и поехали, — командует Джен. — Там видно будет.

Руль Нортона гулко бьется о багажник такси. Выставить подножку на доверенном мотоцикле Савве не с руки, и она просто прислоняет его к машине торопливо, оттого и небрежно.

— Нет, подожди, — обогнув авто, Савва подбегает к Елизавете. — Юлю зачем?

— Что? — переспрашивает Кондрацкая удивленно.

— Девушка в среду на Красном проспекте. Ты ей кирпич на голову сбросила? Зачем?

Задумавшись на миг, Елизавета вспоминает. Она так очевидно колеблется соврать или сознаться, что Джен готовится применить силу, если вздумает играть в невиновность.

— Эксперимент, — отвечает она. — Нужно было понять, на что вы реагируете — на Машину смерти или на убийства вообще.

Тихий щелчок, будто металлическая защелка встала на место. Елизавета вскинула руки, но они безвольно падают, повиснув вдоль тела. Подгибаются колени, она падает лицом вперед прямо на Савву, Оля успевает выставить руки, чтобы подхватить ее как гигантскую пластиковую куклу.

— Что за? — держа Елизавету на вытянутых руках, Савва прислоняет ее к боку такси и делает шаг назад, чтобы разглядеть работу вычурного механизма.

Сквозь расстегнутые пуговицы блузки виден ловец снов. Но обод с причудливым кружевом уже не болтается свободно на тонкой шее, он впивается в грудь Елизаветы микроскопическими зубцами, от которых на белом шелке мелкими точками проступает кровь. Ее глаза, распахнутые от испуга и отчаяния, закатились. Джен успевает подхватить вытянутое бамбуковым стеблем тело до первой судороги и уложить на пыльную насыпь обочины. Агония длится всего пару минут.

Таксист, про которого все почти забыли, пустился бежать, но быстро рухнул на асфальт, связанный бичевкой Татьяны — еще одна проблема вкупе с нарезающим круги квадрокоптером и врагом, сбежавшим на тот свет от допроса. Стоя на коленях перед Елизаветой, Джен расстегивает остальные пуговицы и, распахнув полы рубашки, глядит на украшение, врезанное в плоть, когда сверху голосом Яна звучит его мысль:

— Ну пиздец. Приплыли.

Глава 15

Конструкторы в команде полезны как отвертка — по принципу «что не выходит подкрутить, всегда можно выломать». На порушенную психику таксиста гипнофокусы Татьяны ложатся как брусчатка в песок — мягко и намертво. Вернувшись в машину, он откидывает до упора водительское кресло и засыпает крепким сном, чтобы проснуться разбитым и уставшим — еще бы, двое суток за баранкой, пробитое колесо, дома жена и вечно ноющие дети, столько проблем на одного работягу, немудрено, что кошмары снятся.

— Послушай, — Макс опускает ладонь как экскаваторный ковш на щуплое плечо Татьяны и, наклонившись к ее уху, обещает: — Сделаешь что-то подобное со мной или с кем-то из наших — прибью. Выберу момент и закопаю.

— Учту, — обернувшись, спокойно отвечает Медная. — Буду бояться.